Моё лицо вытягивается.
- Не пугайся! Они сегодня ночуют вместе с Амаэлем в Сиэтле.
- То есть, на два этажа ниже нас?
- Ага! – сообщает, заливая свою Айви улыбкой. – Ну как ты, моя принцесса? На одну только ночь поедешь к дедушке? Там тебя Амаэль ждёт… Так ждёт!
- Эштон, поверить не могу! Ты просил родителей?
- Нет, они сами предложили. Вернее, отец почти настоял, - Эштон старается не улыбаться, но уголки губ его выдают.
- Мужчины… - выдаю соображение.
- Что делать… Такие мы! – отвечает, нацеловывая дочь, которую не сможет увидеть всю ночь. – Мама просила тебе передать, чтобы ты сцедила молоко минимум на два кормления! – ставит в известность.
Zoe Durrant - Bridge (ссылка на плейлист в аннотации)
Мы не включаем свет, но он и не нужен, потому что огни стоящего напротив небоскрёба с панорамной неоновой вывеской Global наполняют спальню синим светом. Даже если бы мы захотели спрятаться друг от друга в темноте, у нас бы не получилось.
Сердце не бьётся в груди, нет. Оно не в силах придерживаться заданного природой ритма, соблюдать написанные для него законы. Моё сердце – дикая птица, пойманная в клетку ожидания неизбежного. Желанного. Нужного. Необходимого как воздух…
Это мой муж… Мужчина, сводящий с ума своими линиями, изгибами, мощью молодого тела, энергией карего взгляда… В синем свете мне не виден цвет его тёмных, как космос, глаз, но я ведь знаю, какие они… когда он ищет в моих одобрение своему чувству, когда смотрит на небо, когда любуется нашей дочерью, когда любуется мной…
Я заяц. Я маленький, крошечный зайчишка, отданный на откуп гигантскому удаву… Мне и боязно, и безумно важно получить то, что сейчас он даст мне. Каким будет этот дар, и смогу ли я принять его, мы оба не знаем.
Но Эштон как будто спокоен. Его движения по-кошачьи плавные, уверенные. Он выглядит так, словно знает, что делает, что нужно делать, и что нам обоим точно будет хорошо. Вне всяких сомнений.
Эта непоколебимая уверенность каким-то чудом передаётся и мне, и я, кажется, немного отпускаю своё напряжение.
Эштон медленно приближается, а я думаю не о предстоящем событии, которое может стать и фейерверком, и жестоким падением для нас обоих, а о его невероятной выдержке. Я завидую ей до того момента, пока он, мой муж, не берёт мою руку в свои ладони, целует её и прижимает к своей обнажённой, ещё влажной после душа груди…
И тут мне открывается нечто бесконечно важное: его сердце колотится другой сумасшедшей птицей, загнанной в такую же точно клетку страха и неопределённости. Но ещё важнее то, что он и не думал скрывать от меня свои переживания – именно ему предстоит исправить то, что сделал тогда.
Ему тяжелее, чем мне, ведь это он поведёт нас туда, где мы либо по-настоящему станем мужем и женой, либо разобьёмся оба.
Эштон приближает своё лицо к моему, но не целует. Моя нервозность снова рвётся наружу, ищет все возможные выходы, но сейчас ей доступно только дыхание – я не могу сдержать свои рваные лихорадочные вдохи и выдохи.
Но Эштон может.
Он приближает свои губы к моему уху и… ничего не делает. Замирает, позволяя мне слышать его размеренное дыхание, поймать его ритм и постараться принять его.
И я это делаю. Он ведёт, а я слушаюсь, и мне это дико нравится! Его власть надо мной, над ситуацией, над нашими реакциями.
Его губы опускаются ниже и касаются моей шеи. Ощущение влажных мягких губ в самых чувствительных моих точках уносит меня на скорости от всех до единого переживаний…
Я таю… млею… поддаюсь… отдаюсь… Глаза закрываются сами собой, потому что то, что он делает – невыразимо приятно. Это волшебство лёгких, как пёрышко, поцелуев, магия ласк любящего мужчины… Любимого…
Francesca Michielin - L'amore esiste
Эштон рядом, на нём только полотенце, и от его тела исходит растапливающий меня жар. Но он не прижимается, не обнимает руками, не вдавливает свои бёдра, как мог бы, как делал это Антон, например. Всё, что у меня есть – это его по-детски нежные губы, влажность горячего дыхания. Именно оно ласкает меня, именно оно обдаёт нежностью и сводит с ума своей деликатностью, провоцируя … желание получить больше!
Я резко выдыхаю своё внезапное понимание того, насколько искусен мой мужчина. Эштон читает в этом почти истерическом выдохе что-то своё и меняет тактику: его ладони по обе стороны от моей головы, он упирается ими в стену, и всё также, не касаясь ни единой своей клеткой, кроме губ, поцелуями поднимается к подбородку. Его прикосновения становятся всё невесомее, он уже не целует, а только трогает…
Отчаянно хочется его страстных поцелуев в губы, а он умеет это делать…так чувственно! Мой муж, оказывается, виртуоз в целованиях…