Он бы благополучно улизнул на улицу, но тут дёрнула его нелёгкая обернуться. Тёткин башмак угодил ему прямо в голову. Угодил с такой силой, что, отскочив, рикошетом хлопнулся о забор.
Долго, долго тётка Катерина собирала с земли разбросанное белье, отряхивала с него песок, отбирала самое измазанное для перестирки.
Тузик наш всё это время тихо, как мышка, просидел в углу между сараем и забором, не показывая носа во двор. Он только осторожно поглядывал одним глазком, что и как.
Наконец, когда Катерина вошла в кухню и дверь за ней с треском захлопнулась, Тузик вылез из угла. На нём сухой шерстинки не было. Да к тому же ещё мерзкий запах мыла! Бедняге чуть не стало дурно, когда он обнюхал себя.
«Так я и знал, что этот сопляк Рыжий, этот щенок, втравит меня в какую-нибудь неприятность, — простонал он. — Боже, как от меня пахнет! Теперь недели две нельзя будет показаться в приличном обществе!»
Пёсик огляделся в поисках чего-нибудь, обо что можно вытереться. Но, как назло, ничего такого, что заменяет собакам парфюмерию, во дворе не было. Ни дохлой мыши, ни птички, — ничего… Удалось ему найти лишь немного гнилой моркови и картошки, которые мы не успели закопать под виноградом.
«Ну, это ещё сойдёт за духи», — подумал Тузик и давай кататься по земле.
Измазался так, что шерсть у него стала как мочалка. Обнюхал себя, чихнул и удовлетворённо произнёс:
«Теперь можно терпеть! Только хорошо бы обтереться».
На верёвке висели сорочки и воротнички.
«Это в самый раз для меня», — решил Тузик и прошёлся между бельём раз, прошёлся другой…
После каждого раза на сорочках оставались грязные полосы. Воротнички выглядели так, словно их окунули в кофе.
«Теперь не мешает поспать. Но лучше где-нибудь подальше от тётки Катерины. Стирка! То-то она и злится. Пойдём-ка в сад».
Пошёл.
А там под окном росли канны — довольно редкие цветы, недавно выписанные из Варшавы.
Милый Тузик решил, что место это прямо создано для него. Улёгся. Но молодые побеги канн кололи его в бок — пришлось встать.
«Всегда там, где лучшее место для сна, должен расти какой-то чертополох! Колется — ну просто мочи нет терпеть!» — ворчал он сердито: его очень клонило ко сну.
И немедленно принялся за расчистку местности.
Схватил одну молодую ветку — вырвал. Рванул другую, третью… Чего не мог вырвать, то поломал или примял.
Наконец устроил себе логово как полагается. Уютно устроился, зевнул и немедленно заснул. Сначала спал как камень, без всяких сновидений. Но через некоторое время начали ему сниться приключения с костью.
Вот он гонится за Рыжиком. А тот удирает так быстро, что Тузик никак, ну никак не может его догнать.
Напрасно он перебирает лапами во сне и тихонько взлаивает, повизгивает.
Он бежит, бежит, и вдруг Рыжик — фрр! — и в воздух!
Смотрит на него изумлённый Тузик и тут только замечает, что это не Рыжик. И не воробей. А бабочка!
Машет крыльями, машет, крылья становятся всё больше, краснеют, на них появляются какие-то пятна, не то полосы. Что такое?
Батюшки! Да это же тётка Катерина летает по воздуху! Этого ещё не хватало! Как же теперь от неё прятаться?
Носится по двору бедный Тузик, увёртывается как может, а тётка всё над ним тряпкой размахивает…
«Ай!» — взвизгнул он во сне — и проснулся. Огляделся вокруг. Тётки, правда, в воздухе не обнаружил, но в бок его что-то кололо. Последняя уцелевшая ветка канны.
Отхватил её зубами у самой земли, перевернулся на другой бок и вновь закрыл глаза.
На этот раз ему приснился чудесный сон. Чудилось ему, будто он стоит перед лавкой мясника — того самого, к которому тётка Катерина всегда ходит за мясом. Мясник этот был грубиян и человек совершенно невыносимый: никогда не позволял собакам зайти в магазин, хоть на самую маленькую минутку.
А тут вдруг он позволил Тузику войти вслед за тёткой Катериной в лавку. Не закричал на него, не схватил за шиворот и не выкинул за дверь. Мало того! Даже сделал вид, будто не замечает, как Тузик лакомится из лоханки обрезками, требухой — лакомством, от одного вида которого текли слюнки у всех собак в округе.
Тузик так увлёкся едой, что забыл обо всем на свете. Тут ворвался в лавку Каро — бульдог, страшилище. Заклятый враг Тузика и всех собак в городе. Тузик — на него. Каро — наутёк.
В погоню! Выскочили на рыночную площадь.
Но что это? Какие-то камни летят с неба. Один, другой, третий… Ой, больно, больно!..
«Ай-ай-ай!» — закричал Тузик и проснулся. Открыл глаза, глянул и как ошалелый кинулся бежать, поджав хвост. Не остановился он и за воротами. Только оглянулся. Тётка Катерина издали всё ещё грозила ему палкой.
— Я тебе ещё дам, не бойся! Получишь за свои дела! Только приди домой! — обещала она собачонке.
«Нашла дурака!» — шепнул Тузик в ответ и лёгкой рысцой двинулся в сторону рынка.
До угла бежал с поджатым хвостом, боязливо озираясь. На углу ещё раз обернулся. Преследовательницы уже не было видно. Тогда он гордо поднял хвост и спокойно, с достоинством двинулся вперёд.
На рынке у колодца всегда собиралось изысканнейшее собачье общество со всего города. Там в любое время можно было встретить кого-нибудь, с кем и поговорить приятно и поиграть любо.
Сегодня играми руководил Куцый, пёс высоко ценимый всеми за свой действительно милый характер.
«В салки или наперегонки? — вежливо спросил он. — Что вы предпочитаете?»
Выбрали салки. И уже решили начинать, когда вдруг в самую середину круга влетел Рыжий.
«Убью! — крикнул Тузик и кинулся на него. — Из-за тебя все неприятности! Уже пора ужинать, а я не смею домой показаться!»
Рыжик успел только крикнуть:
«Большие новости!» — и сразу пустился бежать, потому что выражение морды Тузика ясно показывало, что шутить с ним опасно.
«Трус!» — прорычал Тузик, не снижая скорости.
Рыжик тоже нёсся изо всех сил. Но каждую минуту он оборачивался и кричал:
«Тузик! Хватит! Большие новости!»
«Я тебе покажу новости!»
«Бричка у ворот!»
«Я тебе покажу бричку!» — рычал Тузик не останавливаясь.
«И хозяин и Крися уже сидят!»
«Я тебе покажу сидят! Стой!»
Рыжик, может быть, и остановился бы, но не мог. Он с разгона подкатился под ноги какой-то даме и чуть не сбил её с ног; отскочив, налетел на прохожего, который ел вишни. Пакет выпал из рук, вишни рассыпались, человек кинулся за палкой… А Рыжик, толкнув лоток торговки и чудом увернувшись от колеса телеги, очутился на противоположном тротуаре. Оттуда он снова крикнул:
«Тузик, торопись, — уезжают!»
Тут Тузик поверил, что Рыжик говорит правду. И помчался за ним.
По дороге получил по голове зонтиком от дамы, палкой — от человека с вишнями, гнилым помидором — от торговки.
Ошеломлённый, он присел на тротуаре. Осмотрелся. Рыжий уже исчез.
Побежал к дому. Смотрит — и у ворот пусто. Что делать?
Тут где-то в самом конце улицы замаячило что-то. Как будто Рыжий.
«Ой-ой-ой!» — взвизгнул Тузик и понёсся бешеным карьером. Уши у него так и прыгали.
Наконец вот она, бричка. Тузик, вывалив язык до самой земли и пыхтя, немного сбавил аллюр.
«Ну что? Не говорил я тебе? — спросил Рыжик. — А то бы ты опоздал!»
Тузик ответил ему признательным взглядом:
«Мир, мир! Дружба до гроба!»
Им встретилась Сплетня — противная собачонка.
«Сюда, сюда! — залаяла она. — Кролики в саду!»
«Не морочь нам голову! Ты что, не видишь — мы с хозяином едем?»
И морды у обоих были такие гордые и важные, словно они и впрямь ехали.
Бричка остановилась перед вокзалом. Там было уже полно народу. Поезд из Варшавы ожидался с минуты на минуту.