— А я в этом и не сомневалась, — со спокойным удовлетворением ответила та. — Ни одной минуты. Билл — превосходный муж, отличный отец, а это ранчо… Теперь ты сама можешь сравнить его и мою старую квартиру.
— О… — восхищенно и даже немного с завистью протянула Оливия. — Ты молодец, Бекки, поняла, что главное в жизни.
— А тебе кто мешает? — спросила подруга, внимательно глядя ей в лицо. Она решилась немедленно вскрыть нарыв и начать неизбежный разговор. — Ты теперь, благодарение Господу, одна.
— Почему «благодарение»? — удивленно спросила Оливия.
— О, моя дорогая, не хочу причинять тебе лишней боли, но дело в том, что ты последней узнала, что за человек твой драгоценный супруг. Все остальные поняли это давным-давно.
— Бек, правда? — В голосе подруги было столько муки, что Бекки чуть было не пожалела о своем поступке. Но нет, лекарство часто обязано быть горьким.
— Увы, Олли, милая, это так. А теперь пришло время исцеления. Потому что твой брак был тяжелой болезнью. Нам даже иногда казалось, умственной. Тебе пора начать жить. Жить! По-настоящему, думая о том, что хорошо и здорово для тебя, а не какого-то сластолюбивого негодяя, который не в состоянии держать ширинку застегнутой. Ты бы посмотрела на себя сегодня утром! Мне чуть плохо не стало. Зеленая, тощая, шатающаяся — тень, а не человек. Но ничего, мы тут мигом приведем тебя в порядок. Вот завтра мои мужчины вернутся с верхнего пастбища…
Последних слов Оливия уже не слышала — она мирно спала с вилкой в руке, положив голову на стол.
Бекки удовлетворенно вздохнула: какое счастье, что Олли хватило ума приехать именно сюда, в Монтану! Не прошло и дня, а ее благотворное влияние уже сказывается. Ведь, судя по черным кругам под глазами, ее подруга не спала, как минимум последнюю неделю.
Оливия снова потянулась и глубоко вдохнула. Господи, хорошо-то как! Подумать только, а ведь всего два года назад она думала, что жизнь ее кончилась, и не просто, а ужасной, непереносимой катастрофой. Смешно! И немного грустно. Оттого, что не будь Эндрю, гнусной скотиной, она могла бы всю жизнь провести в душном и пыльном Нью-Йорке, почитая себя счастливицей. И никогда не узнала бы этот чудесный край, не нашла бы это старое, заброшенное ранчо в Айдахо и не была бы сейчас так восхитительно, упоительно счастлива. Ее не ждал бы долгий весенний день, не ждали бы соседи — милые и очень симпатичные люди. И серьезная, ответственная работа.
Все, хватит валяться! — решительно сказала она себе и откинула легкое одеяло. Вскочила с кровати и помчалась в ванную.
Сейчас Оливия почти все делала стремительно, энергично и почти никогда не ходила, но бегала. Остановившись перед большим зеркалом, окинула себя взглядом, и осталась довольна. Она выглядела намного моложе своих тридцати трех лет и, уж конечно, в сто раз лучше, чем когда приехала сюда.
Оливия удовлетворенно тряхнула густой копной каштановых волос, открыла воду и встала под упругие прохладные струи, моментально прогнавшие остатки сна. Скорее, скорее!
Не прошло и десяти минут, как она завернулась в большое полотенце и потянулась за феном. Еще три минуты — и она снова оказалась в спальне и начала быстро одеваться. Джинсы, клетчатая фланелевая рубашка, настоящие ковбойские сапоги, купленные несколько лет назад почти за двести долларов в одном из модных нью-йоркских бутиков… Смешно! Зачем она их купила? Ведь даже не думала, что когда-то найдет им применение…
Завершив наряд шейным платком, она кинулась вниз по лестнице в кухню, откуда по всему дому растекался непередаваемый кофейный аромат. Миссис Грейнджер, приходящая к ней по утрам, чтобы приготовить еду на день и помочь по хозяйству, была настоящей волшебницей, виртуозом кастрюль и сковородок. Оливия принюхалась, пытаясь определить, что же сегодня будет на завтрак. Уж наверняка миссис Грейнджер постаралась, зная, что им всем предстоит нелегкий день.
Телефонный звонок поймал ее на полпути. Она влетела в гостиную, схватила трубку и услышала незнакомый мужской голос:
— Могу я поговорить с мисс Оливией Брэдли?
— Слушаю вас.
— Мисс Брэдли, я адвокат и поверенный в делах мистера Джонатана Брэдли. Вынужден с прискорбием известить вас, что ваш отец скончался этой ночью в два часа тридцать минут у себя дома. От острого сердечного приступа. Заупокойная служба состоится завтра в десять утра в церкви Святого Марка… Алло! Алло!
Ответом ему было молчание. Оливия прислонилась к стене и тупо смотрела в окно, ничего не видя и не слыша.