— Ради Бога, Розмари, не будь безрассудной. Я опоздаю на самолет.
Сохраняя полное спокойствие, Розмари повернулась к нему. В ее голосе звучало презрение.
— Это ты ведешь себя безрассудно, Зан. Ты испортил мне первый ужин в замке.
— Ну хорошо! — зло сказал Зан. — Я найду Шогнесси, и он отвезет меня на своей машине. И зачем только просил тебя?
— Я отослала его рано утром в Бентри за омарами на ужин. Так что, Зан, ты остаешься. Интересно, правда? — Розмари явно наслаждалась его беспомощностью.
Холодная насмешка в ее взгляде пробудила в Зане бешеную ярость. Он схватил Розмари за руку, пытаясь отнять ключи.
— Отдай!
— Не смей прикасаться ко мне! — крикнула она, отступая назад.
На мгновение маска слетела с лица, сменившись выражением откровенной ненависти, которого Зан никогда раньше не видел. Он отступил. Розмари вскочила в машину.
— Боюсь, ты попался, несчастный дурак! — крикнула она в окно.
В этот момент Зан заметил, как в ворота выезжает фургон плотника.
— Ну нет! — с торжеством сказал он и улыбнулся. Повернувшись, Зан побежал через двор наперерез фургону. «Дермот, Дермот!» — настойчиво звал он.
Когда Зан вскочил на сиденье рядом с водителем и захлопнул дверь, Розмари, взвизгнув тормозами, резко остановила машину перед фургоном.
— Иди ты к черту! — крикнула Розмари и рванула с места, обдав фургон гравием. Через несколько секунд ее машина исчезла вдали.
— Леди Килгарин сегодня выехала из дому очень поздно, — пробормотал Зан, смущенный тем, что Розмари сорвалась в присутствии плотника.
— Ей стоило бы ехать помедленнее, сэр. Я заметил, что по дороге к городу подстригают изгороди.
Первое, что сделал Зан, когда вошел в дом на Пелхем-Крешент, — это включил все лампы в гостиной. Распахнув окно в кабинете, он выглянул в темный сад. Фиолетовые тени лежали между деревьями. Зан взмок и устал, тем не менее даже оставшись в одиночестве, не находил покоя. Его не покидало дьявольское чувство тревоги. Неплохо было бы сейчас оказаться в дружеской компании, но кому можно позвонить? В данный момент Зану хотелось бы увидеть очень немногих, но все они наверняка заняты. Когда он уже собрался пойти поужинать в одиночестве, зазвонил телефон. На миг Зана охватило искушение не поднимать трубку, потому что это могла быть только Розмари. Вряд ли кто-нибудь еще знает, что он здесь.
— Алло! — отрывисто сказал Зан.
— Милорд? Это Шогнесси, я звоню вам из Килгарина.
— Да, Шогнесси, — кратко ответил Зан, с раздражением думая о том, что могло понадобиться от него управляющему. Кажется, ему не удастся никуда скрыться от своих обязанностей. — Послушайте, это не может подождать? Я уже выхожу.
— Боюсь, что нет, милорд. Безусловно, мне жаль вас беспокоить, но на мою долю выпало сообщить вам печальные известия.
Теперь Зан уловил в голосе Шогнесси напряженные нотки.
— Известия? — переспросил он.
— Вам лучше присесть и собраться с духом, сэр. К несчастью, речь идет о графине. Произошла авария, милорд. Сегодня утром графиня разбилась насмерть на своей машине… — Голос Шогнесси задрожал, он запнулся. — Ради Бога, сэр, с вами все в порядке? Мне жаль, что именно мне приходится сообщать вам об этом, но кто-то ведь должен был сообщить…
— О Боже, этого не может быть! — пробормотал Зан. Комната завертелась перед глазами, телефонная трубка выскользнула из рук. — Дайте мне минутку, ладно? — хрипло произнес Зан, пытаясь прийти в себя.
— Сколько угодно, милорд. Что касается мисс Саффрон — она с миссис Флаэрти. Мы подумали, будет лучше, если именно вы скажете ей о матери.
— Да, конечно. Спасибо, Шогнесси. Вы поступили разумно. Ну, теперь я держу себя в руках. Расскажите, как это случилось.
Пока Шогнесси боролся со словами, пытаясь описать аварию, Зан уже понял, что произошло. Взбешенная Розмари на полной скорости помчалась по узкой дороге, не обращая внимания на опасность. Она слишком резко завернула за угол и не увидела рабочего, подстригавшего живую изгородь, а когда затормозила, машина на скользкой дороге потеряла управление и врезалась в древнюю каменную стену. Через несколько секунд крестьяне обнаружили в искореженной «альфа-ромео» мертвую Розмари.
— Разрешите выразить вам глубочайшее сочувствие, сэр. Все в поместье потрясены.
— Спасибо, Шогнесси. Дайте мне подумать. Нет, сегодня я не смогу вернуться. Уже слишком поздно. Я вылечу завтра первым же рейсом. Пока я не приеду, ничего не предпринимайте.
Через неделю после похорон Розмари, состоявшихся в Ирландии, Керри, волнуясь, стояла у дверей дома на Пелхем-Крешент. За день до этого они с Марком вернулись в Лондон после двухнедельного отдыха в Тоскане, который как будто вернул ей спокойствие. Но уже через несколько часов по возвращении Керри услышала ужасную новость про Розмари, и ее чувства вновь пришли в смятение. Хотя никто никогда не узнает, какую роль она сыграла в происшедшем, она не могла не винить себя за то, что случилось. Всю ночь Керри не могла уснуть. Собираясь встретиться с Заном, она испытывала угрызения совести. Она понимала, что его поспешный отъезд из Лондона с Розмари в разгар светского сезона дал повод к сплетням. Они явно собирались дождаться в Килгарине, пока скандал утихнет, и Керри могла себе представить атмосферу взаимных упреков и обвинений, которая воцарилась в замке. Не случилось ли так, что рассудок Розмари не выдержал напряжения? Некоторые даже предполагали, что ее смерть не была несчастным случаем, а самоубийством, вызванным депрессией, охватившей Розмари после того, как она узнала о неверности Зана. Керри пришла к убийственному выводу, что если бы она не рассказала Грэхему Гилстону о Зане и Шаннон, жизнь продолжалась бы как обычно. Теперь же из-за нее умер человек. Несмотря на ненависть к Шаннон, Керри никогда не желала никому смерти — ни Розмари, ни кому-либо еще.