— Леди Фортескью просит вас подняться наверх, — объявил дворецкий.
Когда Шаннон поднималась по крутой лестнице, она услышала сверху голос неугомонной леди Фортескью.
— Я здесь, дорогая! Поднимайтесь ко мне.
Маленькая леди Фортескью была завернута в воздушный голубой халат, а в волосы было вплетено множество мелких золотистых прядей. Шаннон с удивлением заметила, как молодо и изящно выглядят ее ноги в атласных домашних тапочках.
— Вон там на столе есть шампанское. Угощайтесь, пожалуйста, — сказала леди Фортескью. — Мне не терпится примерить платье.
Роскошная спальня как будто сошла с экрана кино. Ничего подобного Шаннон никогда не видела. Вся мебель была белой, а обширная кровать напоминала атласную отмель, по которой были рассыпаны подушки. По сравнению со сдержанной элегантностью магазина «У Елены» в апартаментах леди Фортескью чувствовалась некая вызывающая нарочитость. Увидев за дверцами шкафа одежду самых кричащих расцветок, Шаннон поняла, почему Елена так и не смогла уговорить леди Фортескью взять черное платье.
Шаннон робко налила себе бокал шампанского и направилась к дверям на балкон, с которого открывался вид на мерцающие огни Сиднея.
— Вы не хотите, чтобы я помогла вам с платьем, леди Фортескью? — громко спросила она, повернувшись в сторону гардеробной.
— Пожалуйста, зовите меня Джонкуил. Терпеть не могу, когда меня называют леди Фортескью. Это звучит слишком величественно, — отозвалась та, роясь в ящике стола. — Когда мне было пятнадцать лет, я сменила имя на Джонкуил. Видите ли, я начинала свою жизнь как простая Гертруда. Представьте себе, что меня звали бы Герти! — За несколько секунд она щедро напудрила лицо, слегка поправила покрытые лаком волосы. — Ну, — сказала Джонкуил, повернувшись к Шаннон, — а теперь займемся делом, попробуем засунуть меня в это божественное платье.
Шаннон пришлось принести на примерку несколько пар туфель, застегнуть на Джонкуил бриллиантовое колье и в поисках подходящей пары длинных белых лайковых перчаток просмотреть перчаточный ящик. В конце концов она застегнула последний крючок.
— Я здесь у своей старой подруги Элоиз, которую знаю с детства. Она кончила тем, что вышла замуж за австралийца, и я стараюсь навещать ее раз в году. Но на этот раз мне пришлось поехать без Телмы. Так ведь и должно было случиться, правда? Этот ужасный Найджел много лет водил ее за нос, а теперь поставил вопрос ребром — по-моему, он не мог стерпеть, видя, как она уходит от него уже по своей воле. И вообще, я думаю, он это сделал, чтобы досадить мне — такой гнусный тип! Уже взяли билеты, а вместо нее некому было ехать. Так что поездка была просто кошмаром. Я терпеть не могу самолетов. Даже не знаю, как я вынесу обратный путь. Конечно, я вожу с собой слишком много одежды, и кое-что из нее просто невозможно надеть — как вот это. А моя шкатулка с драгоценностями, — она махнула рукой, — ну, там полный беспорядок. Как видите, действительно нужен кто-то, кто бы за мной присматривал, — закончила Джонкуил, глядя на Шаннон.
В ее простодушной улыбке, в вопросительном взгляде синих глаз проглядывала трогательная беспомощность. Несмотря на столь терпимое отношение к собственным слабостям, в Джонкуил чувствовались теплота и очарование, которые привлекали к ней Шаннон. Девушка понимала, что, несмотря на все ее богатство и титул, в Джонкуил нет снобизма — в отличие от Елены. Та сразу расставляла людей по ранжиру в соответствии с содержимым их кошелька и происхождением — именно в таком порядке. Веселый нрав Джонкуил, смягченный ее добротой, в свое время, должно быть, произвел неотразимое впечатление на представительного джентльмена, чья фотография в серебряной рамке занимала почетное место на ее ночном столике.
— Это мой муж, сэр Фредди, — сказала Джонкуил, увидев, что Шаннон смотрит на фотографию. — Мы прожили вместе тридцать безмятежных лет. Он покинул меня десять лет назад. Я просто боготворила землю, по которой он ступал, — с тоской в голосе добавила она. — Мы обожали друг друга.
Почему-то Шаннон поверила ей.
— Маленькая собачка в другой рамке — это Баглс, и я по нему очень скучаю. Но пройдет не так уж много времени, и мы снова будем вместе.
Когда для Шаннон настало время уходить, Джонкуил поцеловала ее в щеку.