Он протянул мне правую руку, и на этот раз в ней ничего не было. Больше никаких сюрпризов.
Да и куда уж больше?
Я спрятал игольник, и мы обменялись рукопожатием.
— До новых встреч… Джек.
— Надеюсь, обойдется.
Гриша усмехнулся во весь рот, словно ему было известно что-то такое, о чем я не знаю.
Глава 19
— Разумеется, я подслушивал, кэп, — сказал Генри. — Но тебе все равно придется объяснить, какого черта тут происходит, потому что я ничего не понял.
— Сейчас не самый подходящий момент для объяснений.
— Ну хотя бы в двух словах, кэп, — умоляющим тоном попросил Генри.
Я чувствовал себя обязанным хоть что-то ему объяснить. Вполне возможно, Гриша ошибался в своем предположении, что местные не рискнут по нам стрелять, и это последний наш с Генри разговор. Он имеет право знать, чего ради мы так рискуем.
Мне бы это и самому не помешало, может быть, проговорив весь этот бред вслух и выслушав его замечания, я стану лучше понимать, в какую историю нас пытается втравить канонир первого класса Бояринов.
Но времени на подробный разбор полетов у нас не было.
— Если в двух словах, то все плохо, — сказал я.
Едва я прошел шлюз, как Генри задраил люк и поднял трап. Я скинул броню — в ближайшее время она мне точно не пригодится — и скользнул в кресло пилота. Генри вывел на экраны изображение.
Ничего интересного там не обнаружилось. Ночь, одинокие силуэты других кораблей на других площадках, приглушенный фильтрами свет далеких звезд.
— Сам поведешь, кэп?
— Нет, — сказал я. — Ты все слышал. Проложи траекторию максимально близко к «Палладе», но только так, чтобы они не подумали, будто мы собираемся их атаковать.
— Ай-ай, сэр.
— Отлично. Тогда валим отсюда.
— Мне запросить разрешение на взлет у диспетчерской башни?
— Ты можешь попробовать, но они тебе не ответят.
— Анархия! — возликовал Генри и запустил маневровые двигатели.
Корабль оторвался от бетона взлетно-посадочного поля и начал задирать нос, переходя в вертикальное положение. Я слегка поерзал, устраиваясь удобнее в противоперегрузочном кресле. Несмотря даже на то, что нам предстояли довольно рискованные маневры, вернувшись на свой корабль, я все равно почувствовал себя спокойнее. Хотя бы на некоторое время я буду избавлен от чужих распоряжений, протоколов и директив.
По ощущениям, мы маневрировали как-то уж слишком неспешно, словно совершали взлет в штатном режиме. Я покрутил вмонтированным в подлокотник джойстиком, вывел информацию на дисплей и убедился, что так оно и есть. Генри управлял кораблем так, словно только что получил разрешение на взлет от диспетчерской башни и должен был попасть в предоставленное ему окно.
— Тебе знаком термин «экстренное отступление»? — поинтересовался я.
— Конечно, кэп.
— Тогда какого черта ты так телепаешься?
— Ну, по нам, вроде бы, не стреляют, никто за нами не гонится, и я не вижу необходимости отходить от стандартных процедур и стараюсь, чтобы перегрузка не превысила три G в пиковые моменты.
Самому Генри на перегрузки вообще наплевать, его материнский камень рассчитан с большими допусками, а сам нейропилот ничего в принципе не почувствует. Он заботился исключительно о безопасности корабля и комфорте экипажа.
Как трогательно.
— Добавь тяги, — сказал я.
— Таким образом мы сэкономим не более восьмидесяти шести секунд, кэп.
— И тем не менее.
Он подчинился приказу, корпус слегка завибрировал при увеличении тяги, температура ходового реактора подскочила на пару градусов, и на экране замелькали совсем другие цифры. Корабль пронзал атмосферу, ускорение вжимало меня в кресло, звезды становились все ближе и ближе. Прямо по курсу я заметил небольшую черточку, которая по мере приближения стремительно увеличивалась в размерах и приняла очертания имперского военного корабля. Выглядело все так, будто мы собираемся его таранить, но филигранно рассчитавший маневр Генри вовремя включил маневровые двигатели, и «Паллада», мелькнув по правому борту так близко, что я, если бы у меня не было других занятий, смог бы пересчитать оружейные порты, и скрылась за кормой.