Он закончил говорить, и я посмотрел ему в глаза.
— Я не буду делать глупостей, — сказал он. — Обещаю.
— Если ты мне наврал…
— Нет.
— Если ты собираешься меня подставить…
— Нет.
— Если о нашем разговоре узнает кто-то еще…
— Нет же, чувак. Я не собираюсь…
— Я отыщу тебя даже после переезда, — сказал я.
— Да бога ради, чувак, — сказал он. — Мы сколько лет друг друга знаем?
— Скинь мне счет, на который нужно будет перевести твою долю, — сказал я.
На несколько секунд его взгляд стал стеклянным. Я тоже так выгляжу, когда работаю с интерфейсом?
Нет, вряд ли. Я не могу позволить себе такой роскоши и должен все время следить за окружающим пространством. И потом, его «плюс» кустарного производства, а меня лепили лучшие специалисты исследованного сектора космоса.
— Номер счета уже у тебя, — сказал он.
— Я тебе еще что-то должен?
— Учитывая обстоятельства, за консультацию я с тебя денег не возьму, — сказал он.
— Очень мило, — сказал я.
— Между нами же все ровно, чувак?
— Да, — сказал я. — Хотелось бы, чтобы так и осталось.
— Разумеется.
На правом бедре у меня висел игольник, на левом — парализатор. И пока мы обменивались скрепляющим сделку традиционным рукопожатием, левой рукой я нащупал рукоять нелетального оружия.
Мы разомкнули руки. Я сделал шаг назад и направил парализатор ему в грудь.
Он сглотнул, но на лице его читалось облегчение. Он боялся, что я использую другую руку.
— В этом нет необходимости, — сказал он.
— Возможно, — сказал я. — Ничего личного, чувак, просто я не хочу никаких проблем по дороге отсюда до своего корабля. А так все наши договоренности останутся в силе.
— Ладно, — сказал он. — Но я не собирался устраивать тебе никаких проблем.
— Я предпочитаю перестраховаться. Слишком многое на кону.
— Понимаю, — он скривился.
— Лучше сядь.
— На сколько ты выставил? — он опустился на скамейку, оперся спиной о стену, чтобы не упасть и не удариться головой. Парализатор — штука коварная, сам по себе он не летален, но сопутствующие выстрелу обстоятельства могут привести к смерти сами по себе. Неудачное падение, например.
— Всего час, — соврал я.
— А голова потом дня три трещать будет.
— Помни про свой процент.
— Я-то помню. Главное, чтобы ты не забы…
Я выстрелил ему в грудь и оставил сидеть на скамейке с глупым выражением лица. Действие парализатора, если тело не найдут раньше и не введут антидот, закончится часов через шесть-восемь, и голова у него будет трещать, наверное, целую неделю.
Но это все равно лучше того варианта, на котором настаивал бы Трехглазый Джо.
Глава 22
— То есть, я правильно понимаю, кэп? У тебя был и парализатор, и игольник, и ты выстрелил в него из парализатора?
— Да.
— Но потом ты одумался, вернулся и застрелил его уже из игольника?
— Нет.
— Ты оставил его в живых?
— Да.
— Возможно, ты об этом еще пожалеешь.
— Возможно.
— Исходя исключительно из академического интереса, я хотел бы поинтересоваться, чем ты это мотивировал. Ведь вариант с его смертью был самым рациональным из всех возможных. Ты уже получил контакт, так что в дальнейшем пользы от самого Рэнди уже не было, кроме того, тогда тебе не пришлось бы отстегивать ему целый процент. Вместо этого ты дал ему удобнейшую возможность тебя предать, выторговав либо деньги, либо какие-то дополнительные бонусы.
— Не факт, что он так со мной поступит.
— Но не факт, что он так с тобой и не поступит, — заметил Генри. — Разве не было бы разумнее перестраховаться и лишить его такой возможности?
Сложность заключалась в том, что я был воспитан в рамках той же самой логики, которой сейчас оперировал Генри. У меня не было морального запрета на убийство. Меня учили, что я должен был руководствоваться целесообразностью. Если смерть вызовет подозрения, если будет предпринято расследование, грозящее тебе неприятными долговременными последствиями, то лучше поискать другой путь. Но на «Альфа-36» смерть не была таким уж редким гостем, это была территория беззакония, и если бы меня схватили на месте преступления, то, возможно, попытались бы призвать к ответу. И то не факт, что мне не удалось бы отделаться штрафом. А искать убийцу Рэнди, тем более, за пределами станции, точно никто бы не стал.
Но меня остановило не это.
— Если бы люди убивали всех, кто в перспективе может их предать, галактика превратилась бы в пустыню, — сказал я Генри.