— Ага, как же.
— Может быть, задать пару вопросов.
— Это твои похороны, приятель.
— Ну, я никогда и не рассчитывал жить вечно.
Мы свернули с освещенной улицы в какие-то переулки. Здесь было темно, сыро и пахло канализацией. Вдоль стен были навалены груды мусора, какие-то коробки и остовы сломанных мобилей, в которых, как выяснилось, тоже жили люди. Оказывается, та ночлежка была еще не самым плохим вариантом.
Флаеры на Нижнем уровне не летают. Видимо, правила городского движения считают, что небо должно принадлежать богатым. Тем, кто живет выше.
Здесь же большинство людей передвигается при помощи монорельса. Редко кто может позволить себе мобиль — пластиковую коробку с сиденьями и джойстиком, поставленную на базу самого дешевого антиграва — из-за их высокой стоимости (относительно местных доходов, разумеется, так-то эта штука очень дешевая, с космическим кораблем не сравнить) и столь же высокой статистики угонов.
Не знаю, как на место встречи меня собирались доставить ребята Паука, но те, кому они собирались меня передать, должны были обладать каким-то транспортом. Этих парней мне и нужно было расспросить.
Джей остановилась и протянула руку платежным чипом вверх.
— Это здесь? — спросил я.
— Вон тот переулок, — указала она. — Пройдешь до конца и налево. А я дальше не собираюсь.
— Как мне узнать Паука?
— У него татуировка на лице.
Я перевел ей деньги. Проверив сумму, она кивнула.
— Желаю удачи.
Джей развернулась с явным намерением уйти.
— Одну минутку, — сказал я. Моя просьба остановила ее уже на полушаге.
— Что еще?
— Мне нужна консультация, — сказал я. — Ты же местная, ты должна знать. Если мне понадобится снова войти в вирт, где я смогу это сделать максимально безопасным образом?
— Это будет стоить тебе еще пять сотен.
— Не вопрос, — сказал я.
— Богатенький инопланетник, — хмыкнула она. — Моя мамуленька всю дорогу мечтала, чтобы я вышла за такого замуж.
— Давай ограничимся пятью сотнями.
— Так мне ответил папуленька, когда я попыталась поговорить с ним о первоначальном взносе за колледж. Ладно, найди меня после того, как уедет полиция, — сказала она. — Ну, если к этому моменту ты сам будешь еще жив, конечно.
— Увидимся через пару часов.
— Самоуверенный богатенький инопланетник, — сказала она. — Не худшее сочетание из возможных.
У высокого длинноволосого молодого человека была набита татуировка паутины на все лицо, так что я без особых раздумий назначил его Пауком. Еще с ним было одиннадцать членов банды. Молодые люди расположились на первом этаже заброшенного здания на углу Тысяча Пятьсот Тридцать Шестой улицы и Четыреста Третьего бульвара, жгли костер, слушали отвратительную современную музыку с рваным ритмом и передавали друг другу бутылки с каким-то без сомнения алкогольным напитком.
Как и положено членам уличной банды, они вели себя довольно безалаберно, не выставили часовых, подрядив для контроля периметра двух дешевых дронов, которых я взломал даже не прибегая к помощи Волшебника.
Никакого транспорта, кроме остова мобиля, уже практически вросшего в мостовую, поблизости не обнаружилось. И, судя по тому, что я видел, никто из головорезов не переживал из-за отсутствия отправленных за мной парней.
Значит, какое-то время до встречи с нанимателями у них еще есть.
Я рассудил, что разумнее будет разобраться с бандой сейчас, пока не приехали еще люди и противника не стало больше. Их и так было двенадцать человек, а у меня — наполовину разряженный парализатор и всего восемь пуль в пистолете. Будь у меня мой любимый игольник, я перестрелял бы их всех еще до того, как они поняли бы, что происходит.
А так боеприпасов мне хватало, но впритык.
Я вышел из тени стены. Дроны не обратили на меня никакого внимания.
Члены банды тоже.
Большинство из них смотрели на костер, что давало мне преимущество. Если их глаза не улучшены соответствующим образом, то для адаптации зрачка потребуется какое-то время.
Считанные секунды, но мне их хватит.
Щелк.
В левой руке у меня был парализатор, в правой — игрушечный пистолет. Я начал с парализатора и уложил четверых, прежде чем остальные стали оборачиваться. Один упал очень неудачно, прямо в костер, его волосы и одежда мгновенно вспыхнули, но при этом он не мог даже закричать.
От ужаса, не от боли. Боли-то он все равно не чувствовал.
Пришлось потратить на него пулю, чтобы избавить от мучений.
Паук, совершенно очевидно, был правшой, и на него я потратил еще две пули. Одну всадил в правую руку, которой он потянулся за оружием, вторую — в правую ногу, чтобы он не попытался от меня убежать.