— Здравствуй, Муля, — трагическим шепотом сказала она и тревожно посмотрела на дверь.
— Слушаю вас, — кивнул я и сделал стратегическую ошибку, когда предложил, — может, чаю?
— Чаю? — ахнув, всплеснула руками женщина, — Муля, я рассчитываю на твой профсоюзный билет, а ты мне чай предлагаешь! — её губы задрожали.
— Мда? — спросил я, а сам лихорадочно думал, где может находиться Мулин профсоюзный билет и что он даёт.
И вообще, имею ли я право передавать его третьим лицам? Спрашивать женщину, куда Муля мог положить билет было нецелесообразно, да и подозрительно. Заподозрят, что я не я — упекут в психушку.
Поэтому я со вздохом отложил недоеденный бутерброд и поднялся из-за стола:
— Интересно, куда я мог его опять положить? — как бы между прочим, пробормотал я.
— Как обычно, Муля, — подсказала женщина, — в верхнем ящике шкафа.
Где находится шкаф я видел, так что, сориентированный воздушной женщиной, сразу же нашел документы. Профсоюзный билет лежал сверху. И представлял собой зелёную картонную книжечку небольшого размера, на которой внутри было написано «Профсоюзный билет № 29579254». В графах «Фамилия, имя, отчество» стояло — Иммануил Модестович Бубнов (Оу! Я теперь знаю своё новое полное имя!). В графе год рождения — 1923. В графе год вступления в союз — 1947. В графе «наименование организации» — методист отдела кинематографии и профильного управления театров Комитета по делам искусств СССР (ого! Оказывается, я чиновник, да ещё при КДИ! Это, конечно, не венец мечтаний, но всё же лучше, чем крановщиком на заводе).
С фото смотрел щекастый плешивенький портрет предыдущего хозяина этого тела (поросёнок, да и только). На второй страничке были отметки «об уплате членских профсоюзных взносов» с густо проставленными штампиками.
— Вот, пожалуйста! — я вежливо протянул книжицу женщине. Спрашивать для чего ей нужен Мулин профсоюзный билет я не стал: подразумевалось, что это уже не впервой, и причину Муля прекрасно знает.
Ну ладно, разберёмся потом.
— Муля. Ты моя прелесть! Так выручил! — счастливо выдохнула она и добавила, — я верну вечером.
Я невнимательно кивнул, и женщина покинула мою комнату. Лишь только дверь захлопнулась, я тотчас же бросился к шкафу и принялся вытаскивать все остальные документы, которые там были.
Кроме паспорта, где я убедился, что таки да, я действительно Иммануил Модестович Бубнов, я обнаружил два запечатанных конверта и записку.
Сначала развернул записку.
В ней торопливым корявым почерком было написано: «В моей смерти прошу никого не винить! И. Бубнов».
Я где стоял, там и сел. Хорошо, рядом был стул.
Это что же, выходит, Муля, в смысле, предыдущий хозяин этого тела, совершил самоубийство? Мда… во дела.
А почему?
Когда я рылся и вытаскивал документы, то видел там, в ящике, пузырёк из-под лекарств.
Сейчас я вытащил его и понюхало — пахло лекарством, но не было ни этикеток, ничего. Я знал, что в это время много лекарств делали прямо в аптеке. Так что может и не было этикетки, а к пузырьку прилагался рецепт.
Вот только его я не нашёл.
Интересно.
Затем я взял первый конверт сверху. Он был запечатан. Надпись на нём гласила:
«Ивановой Ольге. Лично в руки».
Хм…
Заинтригованный, я раскрыл конверт и вытащил письмо. «Моя дорогая и любимая Лялечка!» — так начинался сей опус. На четырёх страницах Муля сопливо и многословно восторгался красотой Ляли, обильно и невпопад цитировал какие-то пошловатые стихи и через строчку клялся в вечной любви.
Это словоблудие я невнимательно пропустил. Но вот запись внизу меня заинтересовала: «Лялечка! Жить без тебя не могу! Раз ты выбрала Сергея, мне остаётся единственный выход. Я ухожу. Ухожу с любовью к тебе в своём сердце! Но в память о моей безответной и пылкой любви я оставляю тебе всё, что у меня есть. Сходи по адресу: улица Ленина, дом 61, квартира ¾ и забери пакет. Он лежит на столе в комнате. Там деньги. Завещаю их для тебя. Там хватит тебе, твоим детям и внукам. Будь счастлива! Навеки твой — Муля».
С ума сойти!
Я ещё раз перечитал последний абзац.
Надо будет смотаться туда и то срочно. А то, кто знает, может, эта Ляля в курсе, что это за деньги и откуда они у Мули? Я заглянул в конверт и обнаружил там ключ. Вот и прекрасно.
Ключ и письмо с адресом я положил в карман.
Не откладывая, поеду, заберу и на первое время проблем с деньгами у меня не будет.
Но что за Ляля такая? Ведь, по сути, это она подвела парня к самоубийству.
Ну ничего. Будем разбираться. На конверте следующего письма был адресат «Козляткину С. П.». Я вскрыл конверт и обалдел ещё больше. И было отчего. Оно, в отличие от слюнявого первого, было составлено довольно грамотно, лаконично и сухо. Размашистые злые строчки: « Сидор Петрович! Уведомляю вас о присвоении в личное пользование всей суммы денег, выделенных по госконтракту № 43/2547−1277/3, в полном объёме».