– Похоже, муж твоей сестры не желает примириться с судьбой, – заметил Ардет-бей.
– Вроде так, – рассеянно ответил Джонатан, просунув руку в окошко каюты, и методично обшаривая стол пальцами.
Ардет-бей кивком указал на сокола, спокойно сидевшего у него на предплечье:
– И все же он летит ей навстречу, подобно моему верному Гору.
– Это восхитительно! – проворчал Джонатан, нащупав, наконец, драгоценный жезл. – Но при чем тут золотая пирамида?
– В рукописях говорится, что со времен правления Царя Скорпионов ни один человек не видел золотую пирамиду, а те, кому удалось лицезреть ее, не вернулись назад, чтобы рассказать о ней другим людям.
– Но раз никто не мог о ней рассказать, то откуда тебе известно, что она вообще существует? – задал Джонатан вполне резонный вопрос.
Ардет-бей ласково поглаживал перышки на груди сокола. Птица, казалось, была настолько довольна, что еще немного и она, как кошка, замурлыкала бы от счастья, если бы только, конечно, умела это делать.
– В рукописях говорится... – начал было предводитель медджаев, но Джонатан прервал его:
– В каких еще рукописях? Кто их сочинял? Все это чушь собачья. Если тебе интересно знать мое мнение, так слушай... А, вот он! Есть!
С этими словами он извлек из окошка золотой жезл, сверкающий в лунном свете.
– Неплохой улов, верно? – восхищенно произнес Джонатан, демонстрируя медджаю свою добычу.
Ардет-бей изучал жезл, прищурив глаза:
– Если тот тип, что работал смотрителем в музее, так странно отреагировал на эту вещицу, как ты мне рассказывал...
– Именно.
– ...тогда скорее всего этот жезл имеет большое значение, кроме того что он дорого стоит. Я бы на твоем месте, приятель, держал эту штуку поближе к телу... как свою рубашку – так, кажется, у вас говорится?
Джонатан прислонился к стенке каюты, поднял жезл повыше, потом прижал его к груди и гордо выпрямился:
– Хотел бы я посмотреть на смельчака, который рискнет отнять у меня этот жезл! Да сами боги не посмели бы...
Именно в этот момент проходивший мимо Иззи ловко выхватил жезл из рук Карнахэна.
– Эй! – обескураженный Джонатан вскочил на ноги и с нескрываемым возмущенном прокричал: – Немедленно верни!
Иззи повернулся и замахнулся жезлом, как дубинкой. При этом он оскалил желтые зубы, и лунный свет заиграл на его серебряном резце.
– Эта игрушка принадлежит мне, маленький лорд Фаунтлерой, – заявил он. – Руки прочь от нее, иначе я выброшу тебя за борт.
С этими словами Иззи отправился дальше, небрежно помахивая жезлом, как полицейский дубинкой. Джонатан бессильно опустился на пол баркаса. Рядом с ним тихо посмеивался Ардет-бей, не переставая гладить своего верного Гора.
– Понравится мир все это! – в отчаянии воскликнул Джонатан.
– Правда? – переспросил Ардет-бей, с интересом взглянув на англичанина.
Стоя на носу шаланды, Эви созерцала сапфировое небо, изредка поглядывая вниз – туда, где проплывали фантастические пейзажи пустыни. Тень от дирижабля неслась по бледным дюнам. О’Коннелл некоторое время наблюдал за любимой женщиной, потом подошел к ней поближе и нежно обнял ее рукой за талию.
– Как может выглядеть настолько привлекательно это бесплодное и пустынное место? – удивлялась Эвелин.
– Ты имеешь в виду Сахару?
Она кивнула и указала рукой куда-то вниз, где под луной серебрились безбрежные пески:
– Когда великие армии фараонов шли по холмам этой пустыни, они погибали от песчаных бурь, и хищные птицы расклевывали их трупы.
– Эви... Я никогда не говорил тебе об этом, но когда мы впервые встретились с тобой... в тот самый день, когда вы с братом пришли ко мне в каирскую тюрьму...
Она рассмеялась, но в этом смехе прозвучало одновременно и веселье, и горечь:
– Я тогда ужасно отнеслась к тебе.
– А я к тебе... но, когда мы познакомились, у меня возникло какое-то странное ощущение. Оно не поддавалось никакой логике, мне даже почудилось, что я свихнулся. Меня ждала смерть... меня в тот день должны были повесить ... И все же, увидев тебя, я понял, что не умру в этой тюрьме. Я понял, что нам суждено быть вместе, следовать по жизни до самого конца. И я ничего не боялся. Я знал, что мое время умирать еще не наступило.
Она кивнула и улыбнулась, но как-то печально.
Рик вздохнул:
– Я чувствовал, что ты и я... мы должны быть вместе. Сумасбродная мысль, да? А может быть, просто мечта приговоренного к смерти.