— Понял. Скоро буду. Кстати, у меня тоже кое-что есть, — добил напарник.
Маньяк. Нескольким днями ранее.
Ницше говорил: «Все, что делается с любовью, лежит за пределами добра и зла». И здесь я не могу с ним спорить.
Было ли то, чем я занимаюсь, мое призвание, однозначно добром или злом? Вряд ли. Да, большинство людей дадут моим поступкам однозначную оценку. Я же считаю, что моя миссия куда сложнее для понимания, выше того, что может постичь человеческий разум.
Ей было знакомо это место, наверняка вызвало приятные воспоминания. На ее милом, надо признать, личике я увидел печать низкосортных грез, что породил ее ум против воли. Догадываюсь, что именно за мысли блуждали в её очаровательной головке.
Она присела на диван рядом, заискивающе, почти по щенячьи глядя мне в глаза. Этакая девичья непосредственность и наивность. Излюбленная шлюшья уловка. Мужчины это любят: милая девочка, при этом опытная в постели. Какой фантастический самообман.
— Почему это место? — она робко взглянула на меня из-под пышных ресниц.
— Разве тебе здесь не нравится? — мне нужно было усыпить ее бдительность, потушить искру сомнения, разрастающийся приступ страха.
Я размял руки, облаченные в кожу, взял бутылку виски и разлил по кристально чистым бокалам. Золотистая жидкость поблескивала в полумраке, донося до рецепторов изысканный запах сочной печёной груши и дубовой бочки. Мне было жаль тратить на потаскуху столь дивный напиток, но необходимость войти к ней в доверие была первоочередной задачей.
— Нравится, — она кокетливо заправила прядь за ухо, погладила голую коленку и выпятила грудь. Эти нелепые, банальные попытки соблазна у всех одни и те же. Знали бы они о том, как противны мне и как убого выглядит флирт от шлюхи.
— Чу́дно, — я протянул ей бокал.
Пальцы с вульгарным розовым маникюром дотронулись до стекла, обхватывая его увереннее. Ногти щелкнули по поверхности.
— Ты очень обходителен, — она нервничала. Я чувствовал ее страх, липкий, тошнотворный, удушающий. Видел, как вздымается грудь в такт частому взволнованному дыханию.
Они всегда чувствуют опасность. Инстинкты... Их не обмануть. Людям нравится думать, что они выше низменного. О, какое самоуверенное заблуждение! Каждая из них чует нутром: я — хищник, она — жертва. Не обычный клиент, который торопится поиметь на все оплаченные деньги. Их сбивает с толку спокойствие и вежливость. Шестое чувство вопит об опасности, а жажда денег и установки в голове мешают отказаться, уйти, спасая свою жизнь.
— Разве это плохо? — я покачал в руке бокал, рассматривая дно через поблескивающую поверхность напитка. Сделал пару глотков и вернул внимание к своему сегодняшнему развлечению. Положил руку ей на бедро, призывая к действиям.
Она встрепенулась, сжала в руке бокал, обмерла добычей под прицелом охотника.
— Дай мне минутку, — натянутая улыбка, молящий взгляд. Молящий о последних секундах жизни. Мне даже ничего не пришлось придумывать.
— Конечно.
Я забрал напиток из ее рук, проводил взглядом фигуру, обтянутую тонким платьем, что очень удачно подчеркивало сочные формы. Определенно, успех у мужчин она имела колоссальный.
В ванной зашумела вода в кране. Я извлёк из внутреннего кармана пиджака пузырек и высыпал предварительно истолченные в порошок таблетки. Рогипнол, больше известный как «насильник». Прекрасное средство, если вам нужно быстро отключить жертву. Отлично растворяется и не ощутим в напитках, особенно в алкоголе, в сочетании с которым эффект достигается максимальный.
Дальше ее ждёт долгий процесс очищения души перед тем, как она будет достойна принять смерть.
***
Кристалл пришла в себя, выползая из пустоты бессознания, словно из глубокой ямы с сырой землёй и отвесными стенами. Сколько ни пытайся вскарабкаться, увязнешь, срывая мокрые плотные комья почвы, забивающейся под ногти, но так и не приблизишься к долгожданной свободе.
В мозгу пульсировала режущая боль. Кто-то невидимый скреб изнутри ножом по черепной коробке, как пенопластом по стеклу, до сведенных зубов и натянутых нервов.
Девушка издала слабый стон, пошевелилась, открыла глаза, поморщилась от чудовищно яркого искусственного света. Расставленные вокруг софиты слепили, жгли сетчатку. С ужасом осознавая, что находится в незнакомом ей месте, связанная, обнаженная, подвешенная за руки, она задергалась в слабых попытках освободиться. Веревка лишь сильнее впилась в запястья, тряпка, повязанная вокруг рта, больно давила на щеки и губы.
За треском осветительных приборов Кристалл различила тихий шепот, не совсем улавливая, с какой стороны исходит звук.