Паркер только хмыкнул, вернулся к плите, проверяя готовность завтрака под крышкой сковороды. Рядом в тарелках лежал поджаренный до хрустящей корочки бекон, вызывая своим ароматом у Николь волчий аппетит. Хотя тут же от свербящего чувства голода ее отвлекла представшая во всей красе спина напарника. Сандерс была бы готова обвинить Лэнса в намеренной провокации ее воображения и попытке раззадорить и без того неусыпное либидо, но понимала — он не может знать о ее маленьком фетише. Она никому и никогда не рассказывала: красивая, мускулистая, покрытая татуировкой мужская спина — ее слабость, способная одним видом подогреть возбуждающие фантазии.
Как на зло Паркер не поворачивался, позволяя рассмотреть себя более внимательно. Тигр, опасно скалящий зубы, занимал всю спину. Полусогнув широкие, обманчиво-мягкие лапы, хищник притаился в ярко-зеленых зарослях бамбука, готовый к прыжку в любой момент. Узор шел до поясницы и скрывался под резинкой спортивных штанов. Наверху переходил на плечи, спускался вниз, к локтям, завершаясь цветами лотоса. Каждый жест Лэнса подчеркивал рельеф спины и рук. Татуировка играла красками на дневном свету из окна, двигалась ожившей картиной.
Он невозмутимо раскладывал еду по тарелкам, даже не подозревая — его коллега, сидящая позади, в неосознанном волнении кусает губы, а ее воображение бесстыже показывает, как могло быть приятно оказаться ближе, водить кончиками пальцев по чернильным линиям, чувствовать горячую кожу и перекатывающиеся мышцы. Пыл фантазий окунул тело в жар, точно налетевший летом раскалённый порыв ветра. Николь потерла шею ладонью, отодвинула ворот футболки, ставший удушающе-узким. Успела заметить под плотной краской по́лосы, напоминавшие длинные шрамы, идущие через всю спину и видимые только при хорошем освещении. Они не были похожи на травмы после аварии или несчастного случая, скорее на следы жестоких побоев.
— Тебе плохо? — Паркер развернулся очень внезапно. Сандерс вздрогнула, едва не задушив себя футболкой.
— Нет, — прохрипела она и сложила руки на стол с отстранённым видом.
— А то у тебя вид такой, — он поставил перед ней тарелку с аппетитной яичницей-глазуньей, беконом и поджаристым до золотистой корочки кусочком тоста. — Мечтательно-отсутствующий, — Лэнс отвернулся на короткое мгновение, разлил кофе по кружкам, поставил на стол и сел напротив.
— Часто ты видел людей, падающих в обморок во время мечтаний? — Николь подцепила бекон вилкой и бросила всю энергию на его пережевывание.
— Смотря о чем мечтать, — напарник отломил кусочек тоста и ткнул им в блестящий купол желтка. — Если у тебя непристойные фантазии, может и упадешь под стол в экстазе, — он хитрюще улыбнулся и с аппетитом умял окунутый в желток хлеб.
«Засранец. Специально провоцирует».
— Мечтала, как поймаю маньяка и высплюсь наконец, — надменно парировала Николь.
Лэнс прожигал взглядом Сандерс, отчётливо замечая ложь в сказанных словах. Чем дольше он смотрел, тем откровеннее становился неподдельный интерес и разгоралось дьявольское пламя в его глазах. Николь не выдержала столь очевидной прямой симпатии и отвернулась.
Вчера она толком не осматривалась, слишком устала. Сейчас ей представилась потрясающая возможность увидеть жилище напарника более детально. Вряд ли можно было применить определение «дизайн» к обстановке. Скорее удобство и практичность являлись основными характеристиками. Бело-серые тона мебели в сочетании со светлым деревом смотрелись достаточно уютно. Похоже, всю мебель Лэнс выбирал, ориентируясь на нейтральность цветов и сочетаемость между собой. Серый кухонный гарнитур от остального пространства отделяла барная стойка под дерево. Белый журнальный столик в окружении двух серых в тон кухне кресел и дивана напоминал снежную прогалину, не успевшую растаять по весне. Посреди стола блестела вставка из стекла, внутри аккуратными рядами лежали какие-то мелкие предметы.
— Монеты, — заметил любопытство Лэнс и поспешил с разъяснениями.
— Почему нет фотографий твоей семьи? — очень личный вопрос произвел именно нужный Николь эффект. Паркер и думать забыл о флирте.
«Сандерс, Сандерс», — посетовал он про себя.
— Я не сентиментален, — сухо прокомментировал, пожимая плечами. — Да и не сказал бы, что нас связывали очень теплые отношения.
— Даже с матерью? — Николь всегда плоховато различала невидимую границу дозволенного в беседе. Стоило человеку начать отвечать, не увиливая, и в ней включался дотошный коп, требующий выпытать все-все.