— У нас были сложные отношения, — лицо Паркера стало напряжённым, отчётливо давая понять недовольство темой, как и нежелание развивать ее.
— Понятно, — Сандерс поковыряла вилкой желток, наколола кусок тоста и повозила им по тарелке. — Мне нравится, когда желток и белок перемешивают.
— Ты знаешь, что ты невыносима?
Николь вскинула брови, озадаченная прямотой, а Лэнс продолжил:
— Никогда не замечала за собой: как только люди проявляют интерес и дружелюбие, ты, — он указал на нее вилкой, — выпускаешь шипы, говоришь и ведёшь себя так, чтобы наверняка отвратить дальнейшие попытки сближения. Ни один человек в здравом уме не захочет задевать свои болезненные темы или получать упрёки вместо благодарности. Хотя слово «спасибо» ты знаешь, как вчера мы выяснили, — Паркер издевательски улыбнулся.
Сандерс насупилась и поджала губы.
— Чего ты хочешь? — обратилась она скорее к тарелке с едой.
— Я ведь уже говорил, — Лэнс положил приборы. — Мои намерения только положительные. — Николь осмелилась посмотреть на напарника. — Ты и я, — он показал сначала на нее, а затем на себя, — Мы напарники, и если между нами не будет взаимопонимания и доверия, слаженной работы не выйдет.
Последние слова обнажили неожиданное для Сандерс разочарование в голосе Лэнса.
«Он словно жалеет, если у нас не выйдет сработаться».
Давящая печаль взметнулась внутри, Николь съежилась, убрала вилку и нож на тарелку и стиснула до побеления костяшек край стола. Секунду-другую она отвлечённо смотрела в окно на размытые очертания улицы. Из плена размышлений ее выдернуло прикосновение к руке. Сандерс резко повернулась и посмотрела на Лэнса.
— Ники, — он тронул тыльную сторону ее кисти кончиками пальцев и сразу убрал руку. — Я не прошу тебя изменить характер. Это невозможно. Я прошу тебя расслабиться в моем присутствии. Не знаю, по каким причинам ты так настороженно относишься к людям, наверняка они очень веские. Поверь мне, я тоже это проходил, и у нас больше общего, чем ты думаешь. Я знаю, что такое бежать, — Паркер дождался, пока Николь посмотрит ему в глаза, — от себя и от людей, — закончил он с горечью человека, действительно знающего, о чем говорит, не понаслышке.
Сандерс внезапно ощутила невыносимую тоску. Она холодным массивным булыжником тянула вниз. Никто никогда не пытался понять Николь, понять ее мотивы, причины поведения. Как правило, люди или остерегались, предпочитая не лезть и не забивать себе голову. Или предъявляли претензии за черствый характер и скупость эмоций. Единственной, кто просто смирился и не требовал ничего, была Сандра Моэ. Поэтому она и стала единственной подругой Николь.
— Зачем тебе это? — Сандерс поджала губы, сраженная такой откровенностью.
— Ты моя напарница. Мы вместе проводим большую часть суток, — Лэнс склонил голову набок. — Не думала, что это весьма серьезно?
Николь выдавила из себя кривую полуулыбку, дожевала остатки завтрака и взялась за кружку с кофе. Паркер не давил на нее, давая необходимое для усвоения беседы время. Краем глаза Сандерс поглядывала на коллегу и, присмотревшись повнимательнее, заметила на обеих руках под татуировкой от плеча до локтя тонкие линии, тоже шрамы. Их было очень, очень много, совсем непохожие на те, какие исполосовали спину. Тут скорее были порезы, как от ножа или лезвия, которым водили по одним и тем же местам, стоило им зажить. Благодаря плотно вбитому под кожу пигменту и профессионально нанесенному рисунку, они не бросались в глаза. Рассмотреть их удавалось только при хорошем освещении.
Лэнс заметил интерес Николь и воззрился на нее с молчаливым вопросом. Она отрицательно покачала головой. Лезть в душу после искренней речи Паркера перехотелось.
— Чем будешь заниматься во внеплановые выходные? — он тоже покончил с завтраком и взялся за кофе. — Только не говори, что работать, — Лэнс поднял бровь, укоряя напарницу одним взглядом.
— Что плохого в работе? — Сандерс дернула плечами. — У меня не так много посторонних занятий.
— Нужно, чтобы мозг отдыхал. В целом расслабляться. Многие вещи видятся яснее, — Паркер помахал рукой с растопыренными пальцами перед своим лицом.
— У меня нет проблем с ясностью. Но, может, схожу в бар рядом с домом, — уклончиво отбилась Николь.
— Ух ты! — Лэнс сделал круглые глаза, перебрав с театральностью. — Сандерс ходит в бар. Добровольно.
— Ой, — она отмахнулась, допила остатки кофе и встала. — Если я и последую твоей просьбе, это не значит, что меня перестанут раздражать твои подколки. Я могу и вилку в глаз воткнуть за такое.