Старик начал расходиться и пошел наливать себе вторую порцию горячительного. Ну а я, воспользовавшись возможностью, по-тихому свалил, чтобы не задохнуться от вони. Оказавшись в коридоре, сунул мыло в авоську. Достал из кармана пиджака купюру, повертел в руках. Знак имел номинал в тридцать рублей, на лицевой стороне красовалась надпись: «ОБЕСПЕЧИВАЕТСЯ ВСЕМ ДОСТОЯНИЕМ РЕСПУБЛИКИ». Интересный, конечно, старик, советскую власть хает, а расчетными знаками пользуется. Как бы то ни было, я сунул первые заработанные деньги поглубже в карман и пошел прочь. Судя по тому, что за самогонку «Хоттабыч» расплатился мылом, эта блекло-зеленая бумажка не имела особой ценности. Ну хоть что-то, уже не с пустыми руками, я-то думал, что в случае с данным заказчиком все будет куда сложнее. А вообще работенка у курьера довольно-таки опасная, успей отставной вояка выпить до моего визита, и я рисковал остаться без головы. Надо бы осторожней в дальнейшем быть.
Выйдя из дома, я направился на новый адрес. Искать долго не пришлось, пока я отыскивал улицу «Хоттабыча», уже проходил мимо нужного мне теперь адреса. Поэтому через пару минут я уже был на месте и остановился у подъезда жилого двухэтажного дома. В отличие от дома старика, эту постройку разборки между военными не затронули. У дверей подъезда стояла пожилая женщина, бабушкой ее назвать не поворачивался язык, хотя по возрасту ей подходило именно это именование. Женщина была ярко накрашена, носила хоть и замызганное, но дорогое платье и, опершись плечом о дверной косяк, томно курила табак через мундштук.
— Вам к кому? — спросила она, завидев, что я пытаюсь найти табличку с номерами квартир.
Понятия не имею, были ли такие в это время, но надо же на что-то ориентироваться.
— Седьмая квартира, — пояснил я.
Она сделала глубокую затяжку, смерила меня взглядом, причем таким, что я почувствовал себя палкой колбасы на витрине рынка. Видимо, удовлетворившись увиденным, она выпустила дым и довольно улыбнулась.
— Новенький?
— Это смотря что вы имеете в виду, я, скорее, старенький, — в ответ улыбнулся я, поняв, что она распознала во мне курьера. — Вы, кажется, бутылочку заказывали?
— Было дело, — продолжила улыбаться она. — Надо же как-то скрашивать одиночество, от него становится жуть как невыносимо.
— Получите-распишитесь.
Я вытащил бутылку самогона и вручил женщине. Та сунула руку в зону декольте, и оттуда тотчас появилось несколько свернутых в тугой рулон купюр еще царского образца. Я же, наблюдая за этим действом, с трудом заставил себя отвести от этой самой зоны декольте взгляд. Вот тебе и бабушка, любого дедушку из могилы поднимет.
— А они… работают? — на всякий пожарный уточнил я.
— По-моему это единственное, что еще работает в этом мире, — двусмысленно ответила дама.
Она вручила мне деньги, так же как «Хоттабыч», сунув по разным карманам сумму оплаты и чаевые. На несколько секунд ее лицо замерло всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и женщина провела пальцем с аккуратным маникюром мне по груди, от ключицы вниз.
— Приятно, когда мои заказы носит такой красавчик, я когда следующий закажу, принесешь?
Мне, взрослому мужику на шестом десятке, которым я по факту являлся, вдруг захотелось сквозь землю провалиться, чтобы не сгореть от собственной застенчивости. И откуда она взялась, эта робость, блин! Я застенчиво, как подросток, которого застали за интересными делами, закивал, опуская глаза. Хотел я этого или нет, но юношеские гормоны прежнего Нафани подчас брали верх. От дамы я уходил с пустой авоськой и ругаясь на самого себя. В прошлой жизни после таких вот манипуляций со стороны женщины следующим шагом мы бы должны были уже лежать в кровати… а тут? Надо что-то с этим делать, Гришка-то, похоже, девственник!
Отстрелявшись с доставкой, я имел на руках первые заработанные в новом мире деньги. Причем часть в «расчетных знаках», а часть в купюрах еще царской России. Решено — пойду на базар. Мне очень хотелось сделать приятное Глаше, ну и показать, что ее оболтус племянничек, сошел с кривой дорожки и исправляется.
Заглянув в трактир, я рассчитался с Лифшицем, который без всяких вопросов принял куски мыла в зачет бутылок самогона, и мы условились, что завтра я снова выйду на работу. Про чаевые он не спрашивал, ну а я не стал говорить, мол, что ни заработал — все мое. Мы попрощались, и я пошел на местный рынок, располагавшийся как раз в конце улицы Соборной, по левую сторону от храма. Работяги, которые занимались построением стены у церкви проводили меня подозрительными взглядами — больно уж выделялся мой пестрый костюм на фоне их потертых и замызганных рубах. Но сказать ничего не сказали, работы у них было непочатый край. Мне же стоило всё-таки переодеться, чтобы не выделяться из толпы. Миновав храм, я устремился в ряды торговцев ростовского Центрального рынка. Посмотрим, на что мне хватит заработанных рублей.