– Говорите!
Мурзик, поколебавшись, нерешительно спросила:
– Мне, пожалуйста, Диму.
– Извините, но Дима сейчас занят. Что ему передать?
Мурзилка ничего не поняла, но у нее внутри все похолодело.
– А с кем я разговариваю?
– Вам отвечает робот-дворецкий.
– Вы не могли бы передать Диме, что звонит Анжела?
– Я думаю, что хозяин не сможет сейчас с вами разговаривать.
– У него гости? – Мурзилка была не только маленькой, но еще и наглой.
– Да, к нему пришли две молодые симпатичные дамы.
Мурзик разозлилась:
– Так я Вас правильно поняла, что он сейчас не хочет разговаривать, так как развлекается с ними?
– Да, вы правильно меня поняли!
Мурзик окабанела:
– Он что, с ними спит?!
– Вполне возможно, – уклончиво ответил робот.
– Сразу с обеими?
– А почему бы и нет?! – любезно подтвердил дворецкий.
Мурзилка бросила трубку и горько заплакала. Такого она ну никак не ожидала. Вот какой оказывается негодяй Димик! Позор ему и всеобщее презрение! Что происходило в душе у бедного Мурзика в течение воскресенья, понедельника и вторника, опять же нет смысла описывать.
На душе было гадко. Но надо отдать должное ее самообладанию (за что я ее люблю – так это за ее рассудительность!), и она не стала накладывать на себя руки и тем более делать какие-либо глупости, вроде тотального запоя с развратом. Я бы не позволил ей наложить на себя руки, так как второй мой интеллект постоянно за ней присматривал.
Но во вторник в восемь тридцать Мурзик была дома и, как было задумано, телефон зазвонил:
– Здравствуй!
– Здравствуй…
– Сегодня вторник, я обещал позвонить.
– Я слушаю тебя.
– Завтра когда ты будешь дома?
– Часа в два.
– К трем ты будешь свободна?
– Зачем?
– Надо. Я тебе позвоню. Привет.
Вот такой состоялся разговорчик. Ну и жуткий тип этот Димик! Кошмар!
В среду домой Мурзик пришла в два, а ровно в три часа услышала звонок в собственную дверь. С превеликим раздражением она открыла ее, так как никого не ждала и остолбенела – на пороге стоял я.
– Здравствуй Мурзик!
– Здравствуй, – раздался еле слышный шепот.
– Ты готова?
– К чему?
– К взятию Бастилии на собственный баланс! (Финансовый термин.)
– ??!
Тупик!
Вместо слов появляются чувства.
Я беру ее за руку и затаскиваю в лифт. (В ее доме нет лифта!)
Мурзик, конечно, сопротивляется, шипит, но разве против меня устоишь. Я нажимаю кнопку с цифрой шесть (дом пятиэтажный, прошу заметить) и на несуществующем шестом этаже дверь лифта открывается и я выталкиваю Мурзилку наружу.
Больше она не сопротивляется, потому что оказывается не на крыше своего родного дома, а в райском саду.
– Что это? – спрашивает она меня.
– Это мой дом, – отвечаю я.
Мы делаем несколько шагов, и перед нами открывается панорама Океана.
Он был тих и лучезарен.
– Где мы?
– На Гавайях, – говорю я. – Недавно я купил себе этот маленький остров и иногда отдыхаю здесь.
Остров не так уж мал, но Мурзику это знать не обязательно. Мы идем вдоль берега, и метров через двести открывается вид на мое «скромное» жилище, супердворец аж в три тыщи комнат. Напротив дворца мы садимся в мягкие кресла под сенью «плакучих» пальм и проворные официантки (отборные экземпляры) накрывают на стол чем Бог послал, а послал он от души.
– Я слышал, ты мне звонила в тот вечер? – невинным голосом спросил я.
– Да, – Мурзилка сердито засопела.
– Извини, дорогая, но я был занят, а дурака робота я уже отправил на переплавку. Интересно, кому может понадобиться после переплавки эта груда жженого пластика?!
– И чем же ты был занят, дорогой? – съязвила она.
– Я был в обществе прекрасных дам, – я улыбнулся ослепительно улыбкой Арнольда и поиграл правым бицепсом тоже не хуже, чем Арнольд.
– И ты спокойно мне об этом говоришь? – Мурзик гнусненько так залыбился.
– Но ведь ты так тогда устала и хотела спать, – рассеяно начал я, усиленно решая задачу с какой устрицы начать кушать. – Ты же мне сама это сказала. А я ведь прекрасно знаю, что сон для тебя свят. Не дай Бог разбудить спящего Мурзика! Она тут же превратится в злую и окабаневшую, что со мной не раз уже случалось. А я ведь тоже человек, с нормальными естественными потребностями (во врет-то!). Не онанизмом же в конце концов мне заниматься? А я тебя не видел уже целый месяц.
От таких грязных и циничных слов Мурзик окончательно окабанела и зло прищурившись, зашипела:
– И часто у тебя появляются эти нормальные потребности?
– К сожалению, часто, – грустно сказал я и, наконец все-таки решившись, высосал первую устрицу. – Каждый день! И, ведь, что интересно? Все женщины такие одинаковые, все ищешь, ищешь в них изюминку, а находишь регулярно вместо изюма дохлых тараканов алчности.
Ну я даю! Счас она мне отвесит пощечину, как тогда, в душевой, куда я к ней вперся. Правда, мне до сих пор непонятно, почему она мне дала по морде, когда я ее застал там во второй раз, а не в первый? Но видимо Мурзик поняла, что бить меня бесполезно, и решила под шумок удовлетворить заодно свое женское любопытство.
– И какую же изюминку ты нашел во мне, если это не секрет?
– О! – с чувством произнес я. – Ты так сексуально кабанеешь, что я начинаю подозревать, уж не мазохист ли я?!
Мурзик презрительно посмотрела на меня, будто я гомик. Мне очень это не понравилось и я разозлился:
– Послушай, дорогая! Ты постоянно со мной разговариваешь так, как будто я твой собственный неверный муж. Извини, дорогая, но мы с тобой не связаны никакими обязательствами.
– Вот как?! – Мурзик начала кабанеть интенсивней.
– Да, дорогая! Разве я не говорил тебе регулярно, что безумно (вот именно!) люблю тебя? Но на мои настоятельные вопросы о судьбе хоть маленькой капельки твоей любви ко мне, ты всегда отвечала презрительным смехом, а на предложение выйти за меня замуж и нарожать мне банду маленьких Мурзиков, ты говорила, что мне тебя не жалко и, ты еще очень молода для замужества. А как мы спали с тобой? Как будто воровали. И ко всему этому я так ни разу тебя не поцеловал.