Как и всегда приветливая толпа встречала каждого желающего присоединиться к их вечному ожиданию; и каждый раз состав не менялся. Родные бабушки, укутанные в цветные, потускневшие платки, с самого утра стояли на службе, рядом с ними их верные сумки, пакеты, набитые чем-то непонятным до отвалу, люди, что хотели поскорее приехать домой, или люди только в пути на работу. Все одеты по-разному: заляпанные едой штаны так же красивы и прекрасны, как и шикарные платья, новая, глаженная одежда, сальные волосы блестят не хуже драгоценных камней в серёжках и ожерельях. Человек встал у края толпы так, что он почти был единым целым с ней, но всё ещё чуточку выделялся и не принадлежал этой массе полностью. Как и всё в этом городе, транспорт не следовал своему расписанию, не потому что у него были важные причины, например поломка частей, а потому что ему позволяли так делать. Толпа же не сможет разбежаться кто куда, и смысла спешить не было. Так и человеку некуда больше спешить. Если раньше он торопился домой, порой по пути спотыкаясь о всевозможные камни, выбитые кирпичи, выкинутые вещи, ругался на погоду, на людей, и мечтал о домашнем уюте, только ради одного -- утренней спешки на работу, то сейчас, без работы, у него не было смысла делать всё это. Рядом с остановкой любезные люди позаботились о досуге ждущих, даже здесь была развешена реклама, нежно разглаженна и приклеена на дорогу, на саму остановку, особо одаренные решили сооружить подобие рекламного баннера, и везде те же ненужные буквы, кричащие всем своим видом об упущенных возможностях, о счастливом будущем, бесплатных деньгах, только позвоните по этим номерам, и вы получите всё. Жаль только, зачастую эти цифры были либо зачёркнуты, либо выдраны, солнечные лучи также старательно избавлялись от рекламы, оставляя от неё лишь блёклое подобие.
Автобус показался на горизонте, как жирный жук, считающий своё существование центром всего, он медленно полз по дороге. Также неторопливо он остановился, с скрипом открыл двери, тяжко вздохнув, позволил обитателям выйти по делам, а другим разрешил войти. Места было мало, когда человек зашёл, то не смог продвинуться дальше входной двери, коробку пришлось прижать к себе ещё ближе. Кондуктора не было видно за недвигающимися веточками рук, где-то издалека слышался звук отрывания бумаги. Чтобы не выпасть из автобуса на следующей остановке, человеку пришлось кое-как протискиваться вглубь, теперь же, уверенный в своей безопасности, он решил осмотреть внутренности жука.
Ничего нового там не было, запотевшие, покрытые пылью, исцарапанные в странных угловатых символах окна, оборванные верёвочки, на которых раньше висели шторки; все сидячие места заняты сумками, пакетами, рюкзаками и изредка владельцами. Человек не думал держаться за что-то, масса людей была на редкость плотной, именно она держала его на одном месте. Дышать было затруднительно, в открытый рот рвались в гости волосы и перья, мех, стоящих рядом. Новые порции чистого воздуха поступали с остановкой, человек вспомнил, как легко живётся паразитам в организме хозяина, они не дышат, не видят, не слышат, не думают; едят и плодятся, постепенно убивая своего хозяина своими склизкими выделениями, поедая месиво из плотных розовых кишок. Человек снова невольно нахмурился, даже жалкий паразит живёт лучше его.
Новая остановка, выходящие люди, толкающие друг друга в попытках выпрыгнуть первыми и упасть лицом в грязь. Внимание привлекла одна дама средних лет, она медленно шла с грацией червяка, высоко подняв голову, держала в руках кожаную сумочку, потресканную от времени, наступала на ноги других, элегантно двигала своим мокрым гусеничным телом туда-сюда. Ей начхать хотелось на вошедших людей, перед такой важной персоной все должны любезно расползаться в стороны, такой был у неё вид. Двери закрылись раньше, выйти она не успела, и человек, не раз встречавший подобных гусеничек, знал: сейчас она медленно, с особой важностью, откашляется кому-нибудь в лицо, и завизжит высоким голосом, чтобы все услышали причитания и жалобы. Духота, ссора гусенички и всех нежелавших спорить с ней, дым от сигарет, помятая коробка, листья бедного цветка, опущенные вниз -- вот и всё, что сопровождало поездку домой. Человек чуть было не заснул, постоянно раскачиваясь из стороны в сторону, но его вовремя вынесло на улицу с остальными. Человек задвигался дальше, теперь ему предстояло пройти от остановки домой.