— Правда? — спросила она по-детски доверчиво.
— Я в этом убежден, — ответил Обнорский.
Она ушла. Она ушла по гранитным плитам набережной Фонтанки. Только сейчас, глядя ей вслед, Андрей увидел, что на ногах у Маши домашние тапочки.
Ажиотаж вокруг убийства Малевича был огромный. Такого, пожалуй, не было со времени убийства Листьева. Газеты кишели материалами на эту тему… Как правило, совершенно никчемными. Зверев к расследованию вдруг, неожиданно для Обнорского, охладел. На вопрос Андрея: как «шестерочный» след? — ответил, что след оборвался и вообще он, Зверев, не хочет заниматься херней.
— Это почему же херней? — удивился Андрей.
— Во-первых, потому, что такого рода дела раскрываются довольно редко… Исполнители либо уже мертвы, либо оттягиваются в какой-нибудь Голландии с чемоданом бабок. А без исполнителей на заказчика не выйдешь. А во-вторых, потому, Андрюха, что не пойму, почему это убийство вице-губернатора должно шокировать меня больше, чем убийство водителя такси… Вот не понимаю я этого. Дурак я!
Зверев встал со стула, развел руками и вышел из кабинета Обнорского. Только что дверью не хлопнул. Повзло покачал задумчиво ногой и сказал:
— Водителей такси немножко больше, чем вице-губернаторов.
Обнорский устало спросил:
— А что у тебя, Коля? Есть что-то интересное или тоже голяк?
— Вроде наклевывается один вариант интересный… Есть один мужик-политолог. Думаю, что там может быть результат. Ничего, конечно, гарантировать не могу, но…
Интуиции Повзло Обнорский доверял. Тем более что интуиция Коли была подкреплена знанием политического закулисья и подводила его редко.
— А поконкретней? — спросил Андрей. — Что там такое?
— Не знаю пока, но есть некоторые признаки, что там может быть результат, — ответил Повзло. — Выдели сто баксов.
— Зачем? — сразу ощетинился Андрей. Денег просили все и все при этом говорили, что возможен результат.
— Надо мне с ним попить водки в интересах дела.
— Разорите вы меня, к черту, — пробурчал Обнорский, но полез в бумажник.
В отдельном карманчике бумажника лежали три «стохи» — резерв на непредвиденные обстоятельства. Андрей вытащил деньги, с грустью подумал, что «непредвиденные обстоятельства» в расследовательском деле встречаются почему-то чаще «предвиденных». И все почему-то — негативные.
— Не жмись, Андрюха, — подбодрил Коля, — мужик перспективный… я жопой чую.
— Ну-ну… Посмотрим, что за перспектива, — скептически пробормотал Андрей. Интуиции Коли он, вообще-то, доверял… Нехотя он отделил одну бумажку, но отдать Коле не успел — позвали Колю к телефону срочно. Андрей положил купюру на стол, продолжая ворчать: — Жопой он, понимаешь, чует… Дорого мне ваши жопы обходятся! Если бы у меня был «кирпич» баксов… с бандеролями… с печатями… с подписями… с номерами. Но у меня нет этого «кирпича»! Хоть разбейся — нет! Ни бандеролей, ни подписей… один номер… вот — c24131829L… И больше — ни хрена.
Он метнул «стоху» через стол. Бумажка летела, вращалась пропеллером… Что-то было не так! Обнорский еще не мог сказать, что именно не так. Но это «не так» было сопряжено с полетом «стохи» над заваленным бумагами столом… Он напрягся, пытаясь сообразить, глядя на неровный полет заокеанской денежки… Стоп! В голове щелкнуло, он понял.
Он не мог поверить себе. А стодолларовая бумажка мягко спланировала на папку с надписью: «Малевич». Андрей стремительно бросился к ней, схватил, еще раз быстро прочитал номер… Нет! Этого не может быть… «c24131829L». Не может этого быть!… Он достал из сумки свой блокнот, нашел нужную запись: «c24131501L — c24133500L = 200`000!» Этого не может быть… Это бред какой-то… Может, крыша уже едет?
Андрей вытащил из «резервного» кармашка две другие денежки… Номера?… c24131830L и C24131828L! Ну и ну…
В кабинет, потирая руки, вошел Повзло.
— Между прочим, — сказал он, — тот самый мужик звонил.
— Какой мужик? — спросил Обнорский рассеянно.
— Да тот самый, политолог. Ты стоху обещал на кабак.
— А? Да… да, обещал. Слушай, Коль, ты возьми рублями… У меня сейчас баксов нет.
Повзло с интересом посмотрел на Обнорского, на три стодолларовые купюры перед ним и ответил:
— Н-ну, коли баксов у тебя нет — давай рубли. Пятьсот тысяч с вас, безвалютный товарищ… А точно нет?
— Нету-нету, — подтвердил Обнорский.
Отсчитал Коле пятьсот тысяч. Повзло взял, сказал: спасибочки — и пошел к двери. У двери он остановился и повторил классическое булгаковское:
— Не при валюте мы сегодня, не при валюте.
И вышел. Обнорский остался один. На столе перед ним лежали три купюры из «кирпича» покойного Малевича. Бред какой-то.
Вечер. В помещениях агентства было пусто. Один Обнорский сидел в своем кабинете. Лежали на столе злосчастные «стохи». Сам по себе факт почти невероятный. Но не это смущало Обнорского — в жизни случаются самые невероятные, почти фантастические совпадения… Это он знал точно.
Смущало другое: эти купюры Андрей получил от Зверева! А вот как они попали к Сашке?… Вариантов, конечно, существует довольно много. Допустим, Зверев купил их в валютнике. Или выиграл в карты. Или нашел на улице. Или деньги ему передал резидент марсианской разведки за секретную информацию о технологии пайки креманок в тринадцатой зоне. Чем не версия? Очень даже хорошая версия. …Но — бред. Бред. Бред полнейший! Андрей встал, начал разгуливать по кабинету. Как, черт побери, купюры из «кирпича» убитого вице-губернатора попали к Звереву?
С вероятностью 99,999 от Анастасии Тихорецкой. Темную 0,001 процента оставляем на «марсианский след»… Значит, от Насти. Но в Настиных-то руках как оказался пресловутый «кирпич» или часть его? От Малевича! Деньги, сказал покойник жене, чужие. Их нужно отдать… Кому? Получается — Насте. Ай-яй-яй. Как антиресно! Но все равно ничего не понятно.
Так, Обнорский, давай-ка сначала. В конце мая Лысый и Зверев выставили Анастасии Михайловне Тихорецкой счет. На какую, кстати, сумму?… Нужно будет спросить у Сашки… Далее: 16 июня у покойного вице-губернатора появляется «кирпич». А после убийства Малевича Лысый и Зверев выплачивают мне «премию» купюрами из этого самого пресловутого «кирпича». Что же это может означать?