В феврале 1921 года в Палате депутатов социалисты и коммунисты подняли вопрос о полицейском потворстве фашистам. Социалисты предложили резолюцию, в которой выражалось сожаление, что правительство и местные власти ничего не предпринимали, чтобы остановить организованное насилие в Эмилии, которое ведет к гражданской войне, и защитить жертвы террора. Резолюцию выдвинул депутат-социалист Джакомо Маттеотти, вечно раздражавший оппонентов вызывающей дерзостью своих выражений. Несколько депутатов-консерваторов выступили в поддержку фашистов. Правда, один оратор признал, что некоторые фашисты зашли слишком далеко, но назвал их патриотами, которые дрались за свою страну и теперь «полны решимости защитить плоды своей победы от большевизма». Им просто приходится действовать, так как премьер-министр Джолитти оказался не способным предотвратить социалистическое насилие и захват фабрик в сентябре 1920 года.
Джолитти вмешался в дебаты. Он доказывал, что, если бы прибег к силе во время захвата фабрик, это привело бы к многочисленным жертвам. Однако он ничего не сказал о насилиях фашистов в Эмилии, кроме невнятных заверений, что все совершенные преступления будут расследованы в судебном порядке. Все партии, за исключением социалистов и коммунистов, проголосовали против предложенной резолюции, которая и была провалена большинством в 159 голосов.
В статье, озаглавленной «Ложь», в газете «Иль пополо д' Италия» Муссолини защищал действия фашистских отрядов и ругал речь Маттеотти, назвав его не «достопочтенный Маттеотти», как обычно обращались друг к другу члены Палаты депутатов, а «малопочтенный Маттеотти». Впрочем, в дальнейшем тексте статьи он называл его, как полагается. Муссолини писал далее, что в Ферраре было убито четверо фашистов, в Болонье — двое, в Модене — один и еще много было ранено в других городах и районах Италии.
Три недели спустя он разъяснил позицию фашистов в отношении насилия. Для фашистов насилие — не каприз, а хирургическая необходимость, возможно, печальная. Насилие является жизненной реальностью, но, как и все другие аспекты жизни, должно удерживаться в определенных рамках. Оно должно быть исключением, а не правилом, не вызывающим, а рыцарственным, в отличие от трусливого насилия социалистов, когда тысячи нападают на одного человека. Оно должно быть тонким и разумным, а не грубым и свирепым. Оно должно быть насилием воинов, а не хулиганов. Фашисты прибегают к насилию не ради личного мщения, но ради защиты нации.
Малатеста и ряд других анархистов были арестованы за призывы к насилию во время захвата фабрик. Несколькоанархистских групп решили отплатить фашистам и буржуазии за арест своих лидеров и фашистские атаки на пролетариат. 21 марта 1921 года молодой анархист Бьяджо Мази явился в дом Муссолини на Форо Буонапарте в Милане с намерением его застрелить. Муссолини не было дома, так что Мази пришел на следующий день и заговорил с Муссолини. Но Муссолини был окружен товарищами, и Мази счел момент для покушения неподходящим. Он покинул Милан и отправился в Триест, где рассказал приятелю о своей неудачной попытке убийства Муссолини. Приятель сообщил об этом триестской полиции, и Мази был арестован.
Однако к тому времени, как сообщение о провалившейся попытке было опубликовано на страницах «Иль пополо д'Италия», за дело взялись другие, более решительные, анархисты. Небольшая группа, действовавшая независимо от Малатесты, спрятала бомбы в разных зданиях Милана, в том числе на электростанции и в театре «Диана». Бомба в театре взорвалась во время представления, было убито 18 зрителей и много ранено. Миланцы были страшно возмущены. Муссолини осветил и умело использовал этот взрыв на страницах «Иль пополо д'Италия». «Кровь, пролившаяся прошлым вечером, кровь людей, не имевших никакого отношения к политическим баталиям, кровь маленьких людей, кровь пролетариата, кровь женщин и детей вопиет о мщении. Мы выражаем глубокое сердечное соболезнование убитым и раненым и ждем отклика народной справедливости». Фашистские отряды напали на редакцию газеты Малатесты «Уманита нуова» («Новое человечество») и разгромили ее. Угрозы возможного уничтожения типографии привели к тому, что выпуск этой газеты был прекращен.
Злодеяние в театре «Диана» заклеймила практически вся итальянская печать. Однако туринская коммунистическая газета «Ордине нуово» («Новый порядок»), в свою очередь, заклеймила лицемерие тех, кто, возмущаясь смертями в театре «Диана», не выразил никакого сожаления по поводу убийств фашистами крестьян близ Болоньи, Феррары и в других местах. Муссолини ответил, что нет никакого сравнения междусхватками под Болоньей и Феррарой, где фашисты и социалисты убивают друг друга в честной борьбе, и преступным убийством в театре «Диана». Он не станет винить отца пятилетней девочки, убитой взрывом бомбы в театре, если тот отправится в Турин, чтобы отомстить апологетам убийства своей дочери. Когда депутат-социалист Каньони занял ту же позицию по поводу взрыва в театре «Диана», что и коммунистическая «Ордине нуово», Муссолини заявил, что лицо Каньони должно стать «национальной плевательницей». Он обвинил Итальянскую коммунистическую партию в симпатиях к террористам. «Фашисты ответят на эту коммунистическую провокацию огнем и свинцом, и 18 невинных жертв, погибших в «Диане», будут сражаться рядом с ними».
В апреле 1921 года Джолитти, измученный постоянной критикой и политическими маневрами всех партий в Палате, решил просить короля о роспуске парламента и проведении всеобщих выборов. Впоследствии его сторонники и противники сочли это грубейшей политической ошибкой с его стороны, приведшей к ужасающим последствиям для Италии. Муссолини выставил фашистских кандидатов по всей стране. Сам он выдвигался в Милане. Крупнейший землевладелец и банкир Мантовани также шел на выборы как кандидат от фашистов.
Муссолини открыл фашистскую избирательную кампанию 3 апреля в «Гранд-театре» Болоньи. В своей речи он говорил о депутате-коммунисте Франческо Мизиано, который во время войны был дезертиром, так как не хотел сражаться в империалистической войне, но тем не менее потом, в ноябре 1919 года, возглавил список победивших на выборах и в Турине, и в Неаполе. Когда он упомянул имя дезертира Мизиано, аудитория взревела: «Смерть Мизиано!»
За время шестинедельной избирательной кампании Муссолини почти каждый день выступал на митингах по всей Северной Италии. Он апеллировал к страху большевизма в среднем классе и патриотизму, точнее национализму, рабочих. Он говорил о Данте, Галилее, Верди, Мадзини, Гарибальди, Д'Аннунцио, о победе под Витторио-Венето. Он заявлял, что не верит, будто пролетариат благородной итальянской нации станет поддерживать тех, кто кричал «Добро пожаловать, немцы!» и «Да здравствует Австрия!». Какой интернационализм им предлагают? Амстердамский, московский или венский? (Имелся в виду Второй Интернационал, провозглашенный в Амстердаме, Третий Интернационал — в Москве и «двухсполовинный» — в Вене). Он гордо называл количество морских и армейских офицеров, ставших фашистскими кандидатами. Муссолини четко заявлял, что он республиканец. В страшные первые 10 месяцев после окончания войны многие кричали «Да здравствует Ленин! Долой короля!», но фашисты кричали «Да здравствует Италия!». Сегодня фашисты вновь кричат не «Да здравствует король!», а «Да здравствует Италия!». Он говорил, что итальянский фашизм верит в социализм национальный.
Во время избирательной кампании насилие вспыхнуло с новой силой. Муссолини в речах сообщал, что убито 40 фашистов, рассказывал о некоторых подобных случаях, в том числе о молодом человеке, убитом на глазах у матери в Новаре. Социалисты, со своей стороны, жаловались на насилия фашистов и утверждали, что многие рабочие боятся голосовать за социалистов из-за фашистских угроз.
Результаты выборов стали триумфом фашистов. Количество голосов, поданных за социалистов, упало на 30 %, но, согласно действовавшей избирательной системе, не сильно отразилось на составе Палаты. Социалисты утратили 34 места из 156, выигранных в 1919 году до их разрыва с коммунистами. В 1921-м они имели 122 места, а коммунисты — 16. Пополари, представлявшие Католическую народную партию, приобрели еще 6 мест, так что их силы увеличились со 101 до 107. Республиканцы, консерваторы, националисты и либералы, а также несколько меньших партий в сумме набрали 252 места. Фашисты, не имевшие депутатов в предыдущем составе Палаты, в 1921 году выиграли 38 мест. Одним из новых депутатов-фашистов был Муссолини. Кроме него, туда вошли Мантовани, Гранди, Чезаре Де Векки из Турина и Роберто Фариначчи из Кремоны. После некоторых раздумий Муссолини решил, что фашистские депутаты должны сидеть в Палате на крайних правых местах. Правее консерваторов.