Хэл немного помолчал, как будто ему предстояло сказать нечто настолько неприятное, что он предпочел бы не пачкать свой язык.
– У меня сложилось впечатление, что ты строишь планы на будущее, не посоветовавшись со мной, главой семьи.
– Прости, отец, но я не хочу быть моряком, – с отчаянием выпалил Гай.
Хэл невольно отступил на шаг назад, как будто его сын заявил, что не верит в Бога.
– Мы всегда были моряками. Две сотни лет все Кортни ходили в море.
– Я его ненавижу! – тихо произнес Гай дрожащим голосом. – Я ненавижу всю эту вонь и тесноту на корабле! Меня тошнит, я просто несчастен, когда не вижу землю…
Снова последовало молчание, на этот раз долгое, потом Хэл продолжил:
– Том и Дориан приняли свое наследие. Они безусловно будут наслаждаться приключениями и трофеями. И я думал, что однажды предложу тебе твой собственный корабль. Но вижу, что я напрасно трачу силы.
Гай опустил голову и с жалким видом повторил:
– Я никогда не буду счастлив вдали от земли.
– Счастлив!
Хэл обещал себе сдерживаться, но насмешливые слова сами собой полетели из его губ.
– И что такое это твое счастье? Мужчина следует тропой, проложенной для него. Он исполняет свой долг перед Богом и своим королем. Он делает то, что должен делать, а не то, что ему нравится!
Хэл чувствовал, как в нем нарастают гнев и возмущение.
– Скажи по совести, мальчик, каким бы стал этот мир, если бы каждый человек делал только то, что нравится ему лично? Кто пахал бы поля, собирал урожай, если бы каждый был вправе заявить: «Я не хочу этого делать!» В этом мире у каждого человека есть свое место, и каждый человек должен знать это место!
Хэл снова умолк, видя упрямое выражение на лице сына. Он отвернулся к иллюминатору и посмотрел на океан, на высокое синее небо, залитое золотом заходящего солнца.
Он глубоко дышал, чтобы вернуть самообладание, но все равно ему понадобилось для этого несколько минут. И когда он снова повернулся к сыну, его лицо было неподвижным.
– Отлично! – сказал он. – Возможно, я слишком снисходителен, но, видит Бог, я не стану тебя принуждать, хотя и подумывал об этом. Тебе повезло в том, что у мистера Битти сложилось хорошее мнение о тебе, он убедил меня относительно твоего эгоистичного поведения…
Хэл тяжело опустился в кресло перед письменным столом и придвинул к себе какие-то документы.
– Как ты уже понял, мистер Битти предлагает тебе должность в достопочтенной Ост-Индской компании, место ученика писаря. Он был весьма щедр в том, что касается жалованья и условий службы. И если ты принимаешь его предложение, то твоя служба в компании начнется немедленно. Я освобождаю тебя от обязанностей члена команды этого корабля. Вместо этого ты начнешь помогать мистеру Битти, и ты отправишься с ним на фабрику компании в Бомбее. Тебе все понятно?
– Да, отец, – пробормотал Гай.
– Это то, чего ты желаешь?
Хэл наклонился вперед и пристально заглянул в глаза сыну, надеясь на отказ.
– Да, отец. Это то, чего я хочу.
Хэл вздохнул, его гнев растаял.
– Что ж, тогда я буду молиться от всего сердца о том, чтобы твое решение оказалось правильным. Теперь твоя судьба – не мое дело.
Он толкнул через стол лист договора:
– Подписывай. Я буду свидетелем.
Потом Хэл тщательно присыпал песком влажные чернила подписи, сдул песок с пергамента и протянул документ мистеру Битти. И снова повернулся к Гаю:
– Я объясню твое новое положение команде и твоим братьям. Не сомневаюсь в том, что именно они подумают о тебе.
Вечером, сидя в темноте на носу корабля с Эболи и Большим Дэниелом, братья обсуждали во всех подробностях решение Гая.
– Но как Гай мог вот так нас бросить? Мы же клялись, что всегда будем держаться друг за друга! – в смятении повторял Дориан.
Том постарался найти ответ.
– Гай страдает морской болезнью. Он никогда не смог бы стать настоящим моряком, – пояснил он. – И он боится моря, боится забираться на мачты…
Почему-то Том не мог заставить себя огорчаться, как младший брат, из-за такого поворота событий.
Дориан словно почувствовал это и посмотрел на двух старших мужчин, ища утешения.
– Но он ведь должен был остаться с нами, ты согласен, Эболи?
– В джунглях много разных дорог, – негромко произнес Эболи. – И если мы все пойдем по одной и той же, там станет слишком тесно.
– Но Гай! – Дориан пребывал на грани слез. – Он не должен был нас бросать, никогда! – Он снова повернулся к Тому: – Ты ведь никогда меня не бросишь, Том, правда?