Гай мучился ревнивой яростью, но чувствовал полную беспомощность. Ему пришлось и дальше наблюдать за их флиртом, как они поддразнивали друг друга, и его ненависть кипела все сильнее, пока наконец он оказался уже не в силах ее сдерживать. Его преследовали видения тех ужасных вещей, которыми эти двое занимались в пороховом погребе…
Отец своим телом загородил основную часть ужаса той ночью, да и свет был весьма скудным, но сияние белой кожи Кэролайн и дразнящие округлости и мягкие очертания ее тела снова и снова возникали перед Гаем, пока он наконец не возненавидел девушку. В то же время он болезненно желал ее. А потом он снова видел своего брата и тот неописуемый акт, который он совершал, оскверняя безупречную чистоту прекрасного тела…
Брат был подобен свинье, грязному борову, хрюкающему и роющемуся в корыте. Гай пытался найти самые мерзкие слова в своем лексиконе, чтобы описать всю глубину собственного отвращения, но все они казались слишком слабыми. «Я ненавижу его, – бешено думал Гай. И чуть позже ему пришла следующая мысль: – Я убью его!»
Его тут же укололо стыдом, но почти мгновенно чувство вины испарилось, сменившись дикарской радостью.
«Ну да. Я убью его».
Это казалось единственным, что оставалось Гаю.
Гай выжидал возможности. В полдень следующего дня он гулял по шканцам с мистером Битти, пока вахтенные офицеры, включая его отца и Тома, делали измерения, уточняя положение солнца и корабля.
Мистер Битти во всех подробностях объяснял Гаю, как именно ведутся дела компании на Востоке.
– У нас две фабрики на побережье Карнатаки. Вы знаете, где это, Кортни?
– Да, сэр.
Гай уже изучил ту огромную кипу книг и документов, которые велел ему прочитать мистер Битти.
– Штат Карнатака находится на юго-востоке Индии, между Восточными Гхатами и лесами Коромандела. Это одна из богатейших торговых областей на Востоке, – послушно ответил Гай.
Мистер Битти кивнул.
– Вижу, вы серьезно относитесь к своим обязанностям, – сказал он.
Гай старался сосредоточиться на разговоре, но его внимание отвлекала группа на юте. Он видел, как там совещались над траверз-доской, затем Том что-то написал на своей грифельной доске и показал результат отцу.
– Неплохо, парень! Я так и занесу на карту.
Голос отца донесся до Гая, несмотря на ветер. Эта похвала разозлила Гая и усилила его решимость привести в действие свой план.
Его отец завершил обход палубы, бросая внимательные взгляды на паруса, на курс, обозначенный на нактоузе. Хэл представлял собой впечатляющую фигуру, высокую, широкоплечую, с красивым лицом и густыми темными волосами, связанными на затылке. Гай струсил при мысли о том, чтобы противостоять ему.
Наконец Хэл переговорил о чем-то с вахтенным офицером и ушел вниз, в свою каюту.
– Сэр… – Гай повернулся к мистеру Битти. – Вы меня извините? Мне нужно безотлагательно обсудить кое-что с отцом.
– Разумеется! – Мистер Битти жестом отпустил его. – Но я буду здесь, когда вы вернетесь. И мы продолжим беседу. Мне она кажется весьма занимательной.
Гай постучал в дверь каюты на корме и открыл ее, когда изнутри донесся отцовский голос:
– Войдите!
Хэл оторвался от корабельного журнала, в который заносил данные о полуденном положении корабля, и его рука, державшая перо, замерла над страницей.
– Да, сын, в чем дело?
Гай глубоко вздохнул:
– Я хочу вызвать Тома на дуэль.
Хэл аккуратно вернул гусиное перо в чернильницу и машинально потер подбородок, прежде чем снова посмотрел на сына.
– По какому поводу?
– Ты знаешь, отец, ты же там был. Это так непристойно, что я не могу даже обсуждать это, но Том нанес глубочайшее оскорбление мистрис Кэролайн.
– Ох… – вздохнул Хэл. – Вот в чем дело…
Молча всматриваясь в лицо Гая, он думал: «Если то, что проделывала эта маленькая потаскушка в пороховом погребе, было оскорблением, то она это продемонстрировала самым удивительным образом».
Наконец он сказал:
– Но что она для тебя значит?
– Я люблю ее, отец, – ответил Гай с таким простым и трогательным достоинством, что застал Хэла врасплох.
Он сдержал улыбку, которая уже просилась на его губы.
– А этой леди известны твои чувства?
– Я не знаю, – признался Гай.
– Ты не говорил с ней об этом? Ты же не обручен? Ты не просил у мистера Битти руки его дочери?
Гай смутился:
– Нет, отец, пока что нет. Мне всего семнадцать, и…