Роберта пять раз вытянула его ремнем, оставив красные полосы на белой коже. Потом резко отбросила ремень, присела на пол, грубо перевернула Лорена на спину и взяла в рот его торчащий член. Кончил он через тридцать секунд. Сперму она проглотила.
Лорен лежал на полу, пока она натягивала трусики и слаксы. Роберта протянула ему полупустой стакан, взяла свой и допила виски.
Затем прошлась к бару и наполнила еще два стакана. Посмотрела на часы.
— У нас есть ровно восемнадцать минут. Потом мы едем к Фарберам. Господи, ты опять вспотел. Быстро в душ. Я поеду в том, что на мне. А ты надень пиджак из верблюжьей шерсти и темно-коричневые брюки.
Лорен допил виски, наклонился, поцеловал Роберте ноги, а потом направился к лестнице.
Пощупал на заднице отметины от ремня. Больно, действительно больно, но, черт побери, какой же он счастливчик!
Глава 3
1973 год
1
Энн, княгиня Алехина, держалась и выглядела так, будто титул этот носила с рождения. Об этом позаботился ее супруг, князь Игорь. А может, так решила судьба, и Игорь лишь содействовал реализации заложенного в Энн потенциала.
С первого взгляда все понимали, что перед ними аристократка: высокая, изящная, безупречно одетая, с великолепными манерами.
Княгиня Алехина остро чувствовала, что Хардеманы — грубые американские нувориши. Деньги, отметила она, сидя за обеденным столом в особняке Номера Один в Палм-Бич, не могут купить породу.
Старику вроде бы пить не полагалось. Но он пил. Канадское виски. Стопку или две, но даже эту малость он пил, как крестьянин, больше заинтересованный в эффекте, производимом алкоголем, а не во вкусе напитка.
Княгиня приказала одному из слуг Номера Один съездить за бутылкой «Тиопепе». Другая аристократка, принцесса, много старше ее, по фамилии Эстергази, как-то заметила, что гостей можно угощать только одной маркой шерри, «Тио пепе», подавая его в бокалах венецианского стекла.
Номер Один так и остался дикарем. Инвалидное кресло наложило свои ограничения, но не изменило его сущности. Она помнила Номера Один мускулистым здоровяком. Теперь же он буквально ссохся, потеряв не меньше сорока фунтов. Штанины брюк болтались на атрофированных ногах, плечи стали уже. Номер Один ссутулился, мочки ушей едва не доставали плеч. Лицо покрывала сеть глубоких морщин. Даже за столом он сидел в соломенной шляпе, скрывающей его лысину, обильно усыпанную почечными бляшками.
Княгиня Энн стала снобом. Она к этому стремилась и достигла этого.
Номеру Один не разрешал ось есть то, чем угощали гостью.
— Если в ты знала, какое мне рекомендуют меню. Все без вкуса, без запаха. Но вот что я тебе скажу, Энн. Эти коновалы пользуют меня больше тридцати пяти лет, и я пережил многих из них. Главным образом потому, что не слушал их. А теперь мне уже девяносто пять. Энн, дорогая, не дай тебе Бог дожить до таких лет. Толку в этом нет.
— Нет?
— Нет. Подумай, скольких приходится терять! Господи, Энн, Элизабет ушла сорок четыре года тому назад. Мой сын уже двадцать лет как на том свете. Теперь твоя мать... — Он покачал головой. — Салли была удивительной женщиной. Хорошей женой моему сыну...
— А мне — хорошей матерью, — вставила Энн.
— Да, конечно. Поэтому ты и приехала ко мне, не так ли? Разделить воспоминания...
— Нет, — отрезала Энн. — Я приехала, чтобы выяснить, сможешь ли ты после стольких лет лжи сказать правду.
— Правду?..
— Ты мне не дед, старый лгун!
— Энн!
— Ты мой отец, — черт бы тебя побрал!
— Энн, ради Бога...
— Когда люди умирают, они говорят правду. Это признает даже суд. — Она потянулась к бутылке, налила себе «Тио пепе». — Умирая, мама мне рассказала о том, что между вами было. Лорен Второй знал, что он не мой отец, но ничего мне не сказал. И ты не сказал.
— Не суди нас, Энн, — взмолился старик. — Тебе известно, что у меня был за сын. Ты это выяснила благодаря паршивому, наглому...
— Благодаря Анджело Перино, — уточнила она, — которому я верю больше, чем тебе.
— Тебе не понять. — Номер Один покачал головой. — Салли была такая красивая, такая умная, а Лорен Второй не мог...
— Поэтому ты нашел самый простой способ решения этой проблемы, — холодно бросила Энн. — Откровенно говоря, мне все это глубоко безразлично. Моя жизнь никак не связана с вашей семьей. Вы так и остались парвеню. Но все-таки хотелось бы знать, что я — твоя дочь, а не этого слабака, который покончил с собой. Мы с Игорем не раз задумывались над тем, нет ли в моих генах стремления к самоуничтожению. Поэтому мне было бы спокойнее, знай я, что он не мой отец. Вот так-то... папочка.
— Ты не должна так говорить. К тому же тебе никто не поверит.
— Похоже, Лорен Третий тоже не в курсе. — Энн улыбнулась, покачала головой. — Это ничтожество мне племянник, а не брат.
— Лорен — не ничтожество, — возвысил голос Номер Один.
— Твои потомки по мужской линии не делают тебе чести, — усмехнулась Энн. — Так что связывай свои надежды с женщинами. По своим человеческим качествам я куда лучше Лорена. Да и Бетси тоже. Бетси и я не стали бы нанимать головорезов, чтобы те избили человека до полусмерти. А Лорен нанял. Ему еще повезло, что он не поплатился за это жизнью. У Анджело Перино есть кое-какие связи, знаешь ли он мог бы раздавить Лорена, как муху.