Через три часа мы приехали в Рубцовку. Я выбрался из вагона с больной головой и купил себе розовенькое мороженое. Господин лейтенант к этому времени, небось уже наелся мамкиных пельменей, а мне было скучно. И в этот момент ко мне подошёл тот самый мужик из четвёртого вагона, сыну которого я делал вчера самолётики: «А чё вы вчера не пришли? Я вас ждал!» Толика и его «попугаешных» барышень на перроне не было видно, и в конце концов я сказал, что сейчас приду сам.
Мужика звали Андрюхой. Он был какой-то крутой, весь в золоте и шикарных шмотках:
– Пацана везу на лето к бабке в Омск.
– А что не на самолёте?
– Не переношу самолётов!
Соседом по купе у Андрея с сыном оказался какой-то бесцветный мужичок с библией в руках из какой-то очередной полуиностранной «Церкви Христа», а проще говоря, секты, коих на просторах бывшего СССР наплодилось к тому времени выше крыши. Он не пил, не курил, на женщин не смотрел, а все разговоры переводил исключительно на религиозные темы. Ну, что ж, мы аккуратно пододвинули мужичка в угол купе и, пока Андрюха накрывал дастархан, я сделал его пацану ещё пару самолётиков. На свет появился какой-то крутейший коньяк – я уж и не знаю, сколько стоила такая бутылочка, но Андрюша, чувствуется, мог позволить себе и не такое! За первой бутылочкой появилась вторая, какая-то другая – как я попал обратно в своё купе, теперь что-то даже и не помню…
Я проснулся от совершенно дикого холода. Шёл шестой час утра, уже рассвело, а за окошком крупными хлопьями валил мокрый снег! Огромный электрический градусник посредине улицы у новосибирского речного порта показывал плюс один… С Барнаула у нас в купе появилась супружеская чета, ехавшая из Экибастуза в Томск. Мужа звали Геной и, когда я сказал ему, что и сам провёл на вахтах в этом Экибастузе почти четыре года, он полюбил меня, как родного!
С абсолютно квадратной головой я вылез из вагона на Новосибирске-Главном, купил в первом же попавшемся киоске баночку какой-то газировки покислее, выпил, и мне стало немного легче. Генка и его жена ржали надо мной от души и потащили к кассам. Там наша компания увеличилась ещё на два человека: к нам по ходу прилепились молоденькие пацаны-студенты, у одного из которых не было руки. У самых касс толклись две совершенно классные девчонки, которым тоже надо было в Томск. Поездов в ближайшее время не ожидалось, и наша компания решила ехать на автовокзал.
Но барышни предлагали поехать всем вместе на электричке. Сначала до Тайги. При одном только слове «электричка» мне стало так плохо, что я чуть не упал! И объяснил девкам, что мы идём на автобус, а если им не хватит денег до такого билета, то я им добавлю. Они начали ломаться, а у меня не было сил их уговаривать, и дело кончилось тем, что студенточки остались ждать электричку. Мы, все впятером, вышли к стоянкам маршруток, и стали соображать, какая же из них идёт к автовокзалу.
Водила пустовавшего невдалеке «РАФика» оказался человеком на редкость сообразительным, и тут же подошёл к нашей компании:
– Куда?
– На автовокзал.
– По тысяче с человека и поехали?
– Поехали, конечно!
Минут через пятнадцать мы уже были там. Гена собрал со всех по десять тысяч и вставил меня в очередь к кассе, а сам увёл всю остальную компанию куда-то под железнодорожный мост. Автобус на Томск отправлялся в 7.10, времени оставалось минут пятнадцать, но очередь у окошка не уменьшалась. Я стал проситься купить билеты на этот рейс без очереди, и народ у кассы тут же пропустил меня к окошку: все брали билеты на более поздние маршруты. С ворохом билетиков в руке я выбрался на улицу: снег прекратился, автобус уже стоял на платформе, а из-за угла здания автостанции появилась вся моя компания, во главе которой важно вышагивал Гена с огромным свёртком остро пахнущих горячих чебуреков в руках.
Где он их взял?!!
Все наши пять мест оказались на самой задней лавке красного «Икаруса». Меня задвинули в самый правый угол и, едва уселись, как наш автобус тронулся, а Гена немедленно всучил мне бутылку пива. Я начал отбрыкиваться, что мне сейчас станет совсем плохо, но этот орёл всё же заставил меня это пиво выпить. К середине бутылки я как-то очень плавно прошёл то состояние, когда кажется, что меня прямо сейчас стошнит и мне становилось всё лучше, и лучше. Заметив это, Гена достал бутылку водки, разлил ровно на пятерых, и сунул каждому по чебуреку…
К Томску мы подъехали во вполне прекрасном настроении. Через рваные облака стало проглядывать солнышко, но была жуткая холодина. Автобус подъехал к автовокзалу, и мы стали прощаться. Однорукий парнишка объяснил мне, как найти эту самую улицу Лыткина, и я, с огромной сумкой, и такой же огромной коробкой мусульманских гостинцев в руках, побрёл к Южной площади.