И как всегда мысль о другом человеке подкрепила что-то в самом Коуди и подняла его с утомленным упорством. Он мгновенно сориентировался. Он мгновенно сориентировался. Ему не приходилось зависеть только от своих сонных и неясных ощущений. По всем Пещерам и над ними, и в вертолетах в высоте, было шевелящееся и неприятное ощущение срочности и тревожное движение, и каждый разум содержал одну и ту же мысль, какие бы другие мысли не занимали верхние слои сознания.
Эта была мысль: "погром".
Коуди лишь спросил:
"Должен ли я был убить Хорна вместо того, чтобы спасать Померанса?"
Но он не стал ждать ответа. В конце концов, это было его собственное решение. Он открыл глаза (зная на какой больничной койке в каком секторе пещер он лежит) и поднял глаза на круглое красное лицо Алленби.
– Померанс? – спросил он.
– Жив, – без слов ответил психолог. – Некоторые из Болди Америкэн Гана добрались до вас сразу после взрыва. Нужно было спешить. Хорн начал погром. Но у них был наготове быстрый вертолет, и они оказывали тебе и Померансу первую помощь уже в дороге. Это было два дня назад.
– Два дня?
– Померанс был без сознания лишь несколько часов. Но тебя мы до сих пор не будили – тебе это было необходимо. Однако, я думаю, ты будешь жить, если ты в этом сомневаешься.
– Как долго проживет каждый из нас? – мысленно прошептал Коуди.
– Вставай и одевайся, – приказал Алленби. – Есть работа. Вот твоя одежда. Как долго? Я не знаю. Погром растет уже два дня. Параноики все очень тщательно запланировали. На сей раз это похоже на всеобщий погром, Джефф. Но теперь у нас есть Померанс. И мне кажется, у нас будет Индуктор.
– Но Померанс не один из нас.
– Он все равно с нами. Слава Богу, не все люди – враги Болди. Как только Померанс разобрался в ситуации, он добровольно предложил любую возможную помощь. Так что пойдем. Мы готовы испытать Индуктор. Мне хотелось, чтобы ты при этом присутствовал. Сможешь?
Коуди кивнул. Он был неловок и довольно слаб, и во многих местах под напыленными пластиковыми повязками чувствовал боль, но встать и пройтись было приятно. Он последовал за Алленби к выходу и пошел по коридору. Озабоченное, нетерпеливое шевеление мыслей окружало его. Он вспомнил о Люси. Не все люди – враги Болди. "И не все Болди – враги людей", – добавил он, думая о том, что было сделано для таких людей, как Люси, приговоренных к пожизненному заключению в Пещерах.
– Она будет там – в лаборатории, – сказал Алленби Джеффу. – Она вызвалась стать одной из подопытных. Используя разработки Померанса, мы построили упрощенный Индуктор… по крайней мере, мы начали с его разработок и продолжали все вместе, все наши ученые. Вот это была работа! Я надеюсь… – Мысль о погроме на миг затмила сознание Алленби и была подавлена. Я найду время, Кассий, я найду время… – подумал Коуди.
– Да, – согласился психолог. – Потом, Джефф. Потом. Индуктор – наша нынешняя цель. Больше ничего. Ты не думал о Джаспере Хорне с тех пор, как проснулся, не так ли?
Коуди осознал, что действительно этого не делал. Теперь, когда он это сделал, он увидел лидера параноиков как что-то далекое и безликое, движущаяся фигурка в огромной сложной сцене, но уже не заряженная эмоциями цель его ненависти.
– Мне кажется, я не чувствую необходимости убивать его, – согласился Коуди. – Он больше не имеет значения. Худшее, что он мог сделать, это начать погром, и он это сделал. Я бы убил его, если бы мне представилась возможность, но теперь по другой причине. – Он взглянул на Алленби. – Сработает ли Индуктор? – спросил он.
– Именно это мы и собираемся узнать. Но он должен… должен, – сказал Алленби, открывая боковую дверь в коридоре. Следом за психологом Коуди вошел в одну из пещер, в которой была оборудована экспериментальная лаборатория.
В пещере происходило многое, но Коуди не отвлекался на внешние чувственные впечатления; он сразу повернулся в ту сторону, где с ребенком на руках стояла Люси. Он быстро подошел к ней. Заглянул в ее сознание и сдержал себя. Могло быть слишком многое, что он не хотел знать ни сейчас, ни потом.
– Эти повязки ничего не значат, – сказал Коуди. – Я отлично себя чувствую.