- Я понимаю, куда вы клоните, Егор Асатурович, - сказал я, все с тем же холодным спокойствием и рассудительностью. – Мы с господином Кохом были в самом начале нашего расследования, когда начались эти зверские убийства. Я уже сказал, что сейчас у меня больше вопросов, чем ответов.
Снова зазвонил телефон. Алиян быстрым шагом подошел к столу и взял трубку. Квасов смотрел на меня исподлобья, продолжая постукивать карандашом по своему «ужасно секретному» блокноту.
- Прошу меня извинить, господа, - взгляд Алияна был устремлен в мою сторону. – Я вынужден задержать господина Ивашова и поместить его в изолятор временного содержания.
Станиславский и отец Михаил даже подпрыгнули на месте. Квасов перестал стучать пальцами и гадко улыбнулся.
- В чем дело, Егор Асатурович? – раздраженно спросил Станиславский.
- Только что был проведен обыск в доме, который снимает господин Ивашов, - Алиян выдавал каждое слов медленно, пытаясь придать им нужный вес. – Это был санкционировано прокуратурой. Во время обыска сотрудниками найдена книга «В лабиринте смерти» со следами крови на обложке.
- А вы говорите, нет мотива, - Квасов снова ехидно улыбнулся уголком рта и бросил карандаш на блокнот.
Алиян нажал кнопку вызова.
- Это не может быть ошибкой, или случайностью? – Станиславский, как политик, не хотел ссориться ни с начальником полиции, ни с известным писателем, чье имя на слуху большой аудитории.
- Да проведения экспертизы, Юрий Иванович, мы не можем рисковать.
В кабинет вошел полицейский.
- Проводите господина Ивашова в ИВС, - сказал Алиян.
- Подождите, Егор Асатурович, - Станиславский встал и подошел ко мне. – Простите меня, Борис Владимирович, я уверен, что это недоразумение, которое мы быстро разрешим.
- Юрий Иванович, - я улыбнулся, понимая, что мэр хочет сохранить хорошую мину при плохой игре. – Не беспокойтесь, единственное, о чем я хотел бы вас попросить – все-таки дать мне ознакомиться с копией уголовного дела о пропаже девушки в 74 году. Думаю, в изоляторе у меня будет время его внимательно изучить и, может, дать ответы на какую-то часть вопросов.
Мое хладнокровие, видимо, сыграло положительную роль.
- Перестаньте себя отпевать раньше времени! – Станиславов взглянул на Аляина.
Вдруг я замер.
- Постойте, постойте, вы натолкнули меня на одну идею, - я медленно повернулся к отцу Михаилу. – Скажите, отец Михаил, может ли православный священник отпевать католика?
Алиян сделал знак полицейскому подождать. Отец Михаил помедлил, но ответил:
- Такое невозможно, наша Русская Православная Церковь не только воспрещает отпевать католиков, но даже совершать по ним панихиды. Допускается одно снисхождение — если умрет иноверец «христианского исповедания», и для погребения его не будет священника или пастора того исповедания, к коему принадлежит умерший, то православному священнику разрешается, облачившись в фелонь, проводить тело усопшего до кладбища, при этом, внесение тела усопшего иноверца в православный храм не допускается.
- Вот оно! – воскликнул я. – София Краузе была глубоко верующей католичкой, а после ее гибели, видимо Гуго обратился к священнику с просьбой совершить панихиду. Но получил отказ. Вы можете мне сказать, отец Михаил, были ли отец Сергий в то время рукоположен, и где был его приход?
Помощник митрополита задумался.
- Отец Сергий, насколько я знаю, с самого рукоположения в диаконы служил в Междуреченске.
- Вот и мотив, - промолвил я. – Отец Сергий был убит за отказ отпевать католичку. А, возможно, и за то, что видел лицо убийцы!
- Но почему убийца тогда не расправился с ним? – спросил Алиян.
- Не знаю, - я посмотрел на отца Михаила.- Возможно, отец Михаил ответит на этот вопрос?
Тот только пожал плечами. Станиславский подошел к Алияну и что-то шепнул ему на ухо. Полковник сначала замотал головой, но потом кивнул в знак согласия.
Я вместе со своим конвоиром спустился на первый этаж и оказался перед большой стеклянной панорамой дежурной части. Я заметил на себе пристальные взгляды офицеров за стеклом. Видимо, им уже сообщили об известной столичной птице, которая залетела к ним в клетку. Конвоир нажал кнопку звонка справа от двери. Звонкий и громкий щелчок. Мы прошли несколько шагов по узкому коридору и оказались в небольшой комнате со столом и лавочкой. Там сидел молодой сержант с протоколом досмотра. Вошел высокий офицер с погонами старшего лейтенанта.