Вдруг, мертвая девушка подняла голову. Она сделала это как-то неестественно, словно ей сломали шею, и она теперь может ей вращать на все 360 градусов. Затем она так же неестественно встала на руки, хотя ее локти оказались вывернутыми вовнутрь! Потом она встала на ноги. Я увидел, как из ее разрезанного снизу вверх живота, стали выпадать раковины улиток, пропитанные собственной слизью. Она протянула ко мне руки и похрипела:
- Возьми, взгляни на него! Возьми, не бойся!
Я увидел в ладонях девушки ее собственные глаза. Они лежали в крови, подрагивая разорванными мышцами и сосудами. Позади меня движение увеличивалось с каждой секундой. Человек в цилиндре кружился все быстрее. Полы его черного фрака превратились в прерывистый круг, напоминавший рисунок движения детского волчка. Бормотание прекратилось, но зато появился непрерывный монотонный звук, больше напоминавший гудение маленького ребенка.
Я взял глаза и, по одной одному богу известной логике, повернулся в сторону "танцора".
- Покажи ему свои руки,- хриплый голос девушки позади меня заставил меня сделать это движение.
Разжав кулаки, я вдруг понял, что могу смотреть на человека в цилиндре "ее глазами". "Танец внезапно прекратился, и я увидел его! Он поднял голову, цилиндр немного сдвинулся назад и в лунном свете я закричал. Мой крик пронесся над водой и негромким эхом стих где-то среди речных зарослей на другом конце реки. Я продолжал кричать, а когда мой голос окончательно охрип, я снова зажал кулаки, чтобы перестать смотреть на лицо девочки с фотографии! Ее рот вдруг неестественно удлинился, обнажая два ровных ряда острых, как бритва зубов….
Я проснулся, чувствуя как еще крепкие липкие щупальца приснившегося кошмара до сих пор сжимают мое горло. Схватившись за пуговицу рубашки, я принялся лихорадочно расстегивать ее. Шея, спина, лицо- все было мокрым от пота. Сердце билось с такой частотой и громкостью, что отдавало в ушах. Барабанные перепонки вибрировали и болели. Медленно поднявшись на нарах, я опустил ноги в кроссовки. В метре от меня виднелась раковина. Как мне тогда казалось, я целую вечность преодолевал это смешное по меркам нормального человека расстояние. Но в тот момент кошмар не хотел отпускать меня так быстро из своих лап. Наконец, добравшись до раковины, я открыл кран и долго сосал пахнущую хлоркой воду. Это напоминало водопой уставшего от засухи животного. Я пил и не мог напиться.
Закрыв кран, я почувствовал себя немного легче. На небольшом столике стояла алюминиевая миска с тремя бутербродами, с колбасой и сыром, две котлеты, помидор и пара огурцов. "Спасибо, хоть покормили из полицейской столовой, а не местными изысками",- подумал я. В кружке темнел компот. Я даже не услышал, как все это внесли в камеру. Съев все в один присест, я почувствовал себя немного лучше.
Осознание реальности вновь возвращалось ко мне. Я вернулся к нарам и устало опустился, вытянув ноги вперед. У меня не было ни часов, ни телефона. Я не знал, сколько я проспал. Судя по темноте в окне, была ночь, или раннее утро. Одному богу известно. Я снова лег, но уже не смог заснуть.
Утро взорвалось железным шорохом открываемого смотрового окошка. Затем щелкнул замок. На пороге стоял все тот же пожилой прапорщик.
Он поздоровался и, забрав пустую тарелку и кружку, вернулся с другой кружкой растворимого кофе, тарелкой, на которой лежало пара блинов, политых малиновым вареньем, тремя кусочками колбасы и сыра.
- Который сейчас час?- спросил я.
- Почти девять утра,- ответил прапорщик.
- Спасибо за завтрак,- поблагодарил я.
- Это не мне, а Калинину, он отдал распоряжение кормить вас из столовой. У нас вообще-то так не положено.
- Скажите, а как мне можно покурить? Жутко хочется, даже уши сворачиваются в трубку.
Прапорщик покачал головой.
- Я спрошу и Викторовича,- он имел в виду начальника угрозыска.