- Вы еще раз простите меня, господин Краузе, что я имел наглость попросить вас побеседовать со мной в этот трудный для вас час, но, госпожа Бауэр, видимо, сказала вам, что я с одним журналистом ведем частное расследование по этому делу.
- Да, Ирхен сказал мне об этом, господин...
- Ивашов,- я впопыхах вспомнил, что забыл представиться. - Борис Ивашов.
- Господин Ивашов,- Рейнхард положил руки на стол, его пальцы слегка подрагивали. - Это профессиональное заболевание,- заметив мое любопытство, пояснил мужчина. - Что вы узнать, господин Ивашов?
Официантка бесшумно поставила чашечки на стол, рядом колыхалась ледяная вода в кристальных рюмочках.
Я положил на стол свой блокнот, с которым никогда не расставался и приготовил ручку.
- Скажите, господин Краузе, - у меня в голове был миллион вопросов, и сейчас добрая половина из них просто улетучилась по неизвестной мне причине. - Ваша сестра София, какие у нее были отношения с Гуго Шварцкопфом?
Услышав это имя, Рейнхард поморщился, словно человек, раздавивший ногой жабу.
- Этот негодяй испортил ей жизнь, - сообщил мужчина, и его глаза гневно сверкнули.
- А что он сделал такого ужасного?
- Вам вряд ли удастся понять, господин Ивашов,- не без жалости в голосе промолвил мужчина. - Краузе это старинная цирковая династия. Наш прадед основал ее еще в 1880 году. Цирк тоже назвался по-другому...
- Аарона и Мисбаха Мюллера,- вставил я.
Рейнхард поднял на меня глаза: теперь я увидел искренние удивление.
- А вы, видимо, действительно серьезно занялись всем этим,- похвала в интонации господина Краузе, возможно, стала залогом его откровенности. - Тогда вам может быть мне будет намного проще объяснять вам некоторые вещи.
Рейнхард взял белую фарфоровую чашечку своей крупной пятерней и сделал небольшой глоток дымящегося ароматного напитка.
- Краузе работали в цирке с момента его основания. Мы всегда делали кассу, каждый год, меняя программу. Гельмут Шварцкопф появился в цирке неожиданно. Как рассказывал мой отец, со слов деда, это случилось в 1900 году, или ранее, не суть важно. Молодому иллюзионисту было не больше шестнадцати лет. И этот парень совершенно покорил хозяев своими фокусами, а эти ребята, должен сказать вам, господин Ивашов, знали толк в цирковом искусстве и умении делать деньги на человеческих страстях. В общем, братья Мюллер заключили контракт с юным фокусником. Правда, среди цирковой братии, этот парень не пользовался уважением и доверием. Отец говорил, что мальчишка был слишком заносчив и постоянно набавлял себе цену. А эта история с Агнессой Нидермейер?
Рейнхард изучающе взглянул на меня, словно ждал от меня чего-то. Я принял условия его игры.
- Она была женой Ханно Нидермайера? Кажется, в 1909 году Агнесса погибла во время выступления во время гастролей в России? Очень похожая и очень запутанная история.
- Мне приятно с вами разговаривать, господин Ивашов, - кивнул Рейнхард. - Вы профессионал своего дела. Вы правы, история очень похожая, но не такая запутанная, как гибель моей сестры Софии. Там было все просто, этот заносчивый сосунок - Гельмут втрескался в Агнессу, кстати, ее девичья фамилия Краузе, он не давал ей проходу. Скажу откровенно, и сама Агнесса не была ангелом. Мне трудно осуждать ее. Это были сложные времена, отношения людей были тоже сложными, так сказать многослоенными...
- Многослойными,- машинально поправил я.- Извините, господин Краузе.
- Мой русский язык уже не тот,- горько усмехнулся мужчина. - Короче говоря, Агнесса сдалась и закрутила интрижку с этим фокусником. Когда Ханно узнал об этом, он был взбешен. Отец говорил, что он схватил нож и хотел убить и обоих. Но его остановили. Но этому прохвосту Агнесса быстро надоела, чуть позже выяснилось, что она беременна. А буквально через несколько дней она сорвалась и разбилась. Это было в России. Полиция быстро установила, что кто-то намеренно не закрепил страховочный трос. А тут всплыла эта история с Ханно. Следователь решил, что убийство совершенно на почве ревности и беднягу Ханно отправили на каторгу.
- Скажите, господин Краузе, почему братья Мюллер держали в цирке этого человека? Ведь, как я понял, его, мягко говоря, не любили. Мне кажется, здесь дело не только в кассе, или я ошибаюсь?