Дверь ресторана открылась и в луче света появилась Ирина. Она несколько секунд привыкала к полумраку, пока не увидела нас.
- Последний вопрос, господин Краузе, вы знали, что ваша сестра была беременна?
Рука мужчины непроизвольно дернулась, и он снес фарфоровую чашку. Видимо, мой вопрос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Губы Рейнхарада дрогнули. Он стал еще бледнее.
- Что вы сказали?- прошептал он. - Этого не может быть. Власти нам не сообщили об этом.
- Господа, нам надо уезжать,- твердый голос Ирины дал мне понять, что она не примет никаких возражений.
- Спасибо вам, Ирина и вам, Господин Краузе,- сказал я, вставая из-за стола.
Рейнхард продолжал сидеть, уставившись в одну точку. Потом он внезапно резко встал и подошел к Ирине. Они заговорили по-немецки. Я видел, что между ними разгорается какой-то спор, предмет которого я совершенно не понимал. Ирина часто говорила «Найн», а Рейнхард очень быстро спрашивал ее о чем-то в ответ. Еще с полминуты такого диалога, и Ирина, по всей видимости, сдалась.
- Хорошо, я подожду на улице, у вас есть десять минут.
Она сурово взглянула на меня, я совершенно ничего не понимал. Женщина удалилась. Рейнхард снова вернулся к столику и сел на место.
- Вы должны знать еще кое- что, господин Ивашов, я не знаю, поможет ли это в вашем расследовании, но… - мужчина одним залпом осушил свой стакан воды. – Моя сестра, была очень верующей женщиной, настоящей католичкой. Мы с братьями не понимали ее и иногда подшучивали над увлечением Софии. Но, это не мешало ей заводить любовные интрижки. Не знаю, когда и какой бес вселился в нее. Она как-то рассказала мне, что ее соблазнил священник, это прискорбный факт стал отправной точкой в ее судьбе. Можно так сказать, что ее падение началось через этого «святого отца». София каждое воскресение ходила в церковь Святого Йозефа, она располагалась в центре района красных фонарей, и довольно необычно смотрелась в нашем протестантском Гамбурге. Наша мать умерла рано, и церковь заменила Софии родителей. Как выяснилось позже, священник совратил не одного ребенка, не гнушаясь ни маленькими девочками, ни мальчиками. Я сейчас говорю о тех вещах, о которых не принято говорить. Тем более, в нашей среде артистов цирка, случается и не такое. Просто корпоративная этика не разрешает, как это… выбрасывать соль из дома. Не знаю, но София с пятнадцати лет начала спать с мужчинами. Ее заводил любой, у кого в штанах что-то стояло. Я, как старший брат, заметил этот ее грешок давно. Я несколько раз говорил с сестрой, но ее это только забавляло, она даже меня пыталась соблазнить. В ней словно жили два человека- один – глубоко верующий и целомудренный, а другой – развратный, наполненный похотью и мерзостью.
Я чуть не упал со стула. Вот почему Гуго набивал тела своих жертв камышом и улитками. Само тело олицетворяло для него сосуд, который он наполнял символами веры и греха соответственно. Он изображал Софию, копировал ее, стремясь дать знак. Скорее всего, для убийцы это было своего рода искусство, которое он пытался довести до совершенства. Рейнхард покраснел и его пальцы стали дрожать еще сильнее.
- Не знаю, откуда это было в ней! Во время гастролей мы вытаскивали ее из разных передряг, и все они касались ее похотливых похождений. Чтобы не навлечь гнев Вальтера, покрывали эти безобразия. Она родила первого ребенка, когда ей исполнилось 16. Это была девочка.
- Отцом ребенка, был Гуго Шварцкопф? – поинтересовался я.
- Нет, а почему вы так решили, господин Ивашов?
- Но ведь, после гибели вашей сестры, именно Гуго забрал детей и исчез? Разве не так?
На лице Рейнхарда появилась горькая усмешка.
- Чтобы мне ответить на это вопрос, господин Ивашов, мне надо было влезть в голову этому фокуснику. Никто и никогда не знал, что у него на уме. Скажите, зачем вам влезать в эти дебри?
- Откровенно говоря, господин Краузе, у меня в жизни не так давно случилась трагедия, - признался я.- А вся эта история помогла мне вспомнить о том, что я еще мыслю, живу и дышу, а не просто существую на свете.
- Я вас понимаю.
- Но вы не ответили на мой вопрос, кто был отцом девочки и мальчика?
- Этого никто не знает, господин Ивашов. София сделала до беременности два аборта, а когда забеременела снова… - мужчина безнадежно развел руками.