- Но почему вы отрицаете отцовство Гуго?
Рейнхард встал, глядя на часы и, подойдя ко мне вплотную прошептал:
- У этого фокусника были проблемы по мужской линии, господин Ивашов.
- Он был импотентом?
- Скорее да, чем нет. София как-то рассказала мне, что однажды пыталась соблазнить этого странного типа.
- И что?
- У него ничего не получилось, господин Ивашов, София посмеялась над ним, обозвав Гуго – «висячим ничтожеством».
Я представил, какое чувство испытывал Гуго, услышав такое в свой адрес.
- Почему он ее не тронул? – мой вопрос повис в воздухе.
Рейнхард уже собирался уходить. Он пожал мне руку и сказал на прощание:
- Мне кажется, господин Ивашов – Гуго, был единственным мужчиной, кто ее любил.
- Но вы сказали, что он испортил ее жизнь, - недоуменно промолвил я, косясь на дверь в кафе, в которой торчала голова Ирины, и в ее глазах пылал гнев.
- Он погубил ее своей любовью, господин Ивашов, а София была беременна от Вальтера Мюллера. Как только вы сказали мне о результатах вскрытия, я вспомнил, что София за несколько дней до смерти была очень возбуждена. Она все время улыбалась и говорила, что решила завязать с прошлым. А однажды я увидел ее вместе с Вальтером. Эту случилось за два дня до ее трагической гибели. Мы уже приехали в ваш город. Вечером я вышел подышать свежим воздухом и слышал, как Вальтер уговаривал ее что-то не делать. Я даже и подумать не мог, что речь шла о ребенке. Вальтер часто наставлял мою сестру на путь истинный.
- Мне все ясно, господин Краузе, Вальтер Мюллер убил вашу сестру.
Рейнхард передернул плечами, словно его ударило током.
- Wir sind spät! (мы- опаздываем! Нем.) – голос Ирины был громким и настойчивым.
- Halt die Klappe Hündin! (заткнись, сучка! Нем.) – внезапно крикнул Рейнхард.
Я совершенно ничего не понимал в их диалоге, но судя по побледневшему лицу женщины, мужчина очень грубо ответил на ее слова.
- Вы сказали, убил? – не веря своим ушам, прошептал Краузе.
- Да, господин Краузе, - наконец, признался я. – То происшествие в далеком восемьдесят первом, не было несчастным случаем. И я, признаюсь, допустил ошибку, посчитав виновником смерти вашей сестры – Гуго Шварцкопфа. Хотя, я не понимал одного – у иллюзиониста не было мотива! Он причастен к другим убийствам, но сейчас это не имеет никакого отношения к вашей сестре. Вальтер Мюллер подрезал трапецию после утренней разминки, желая обставить все как несчастный случай. Я уверен, что он не хотел предавать огласке свою связь с Софией? Наверняка, он был женат, а беременность вашей сестры и ее признание лишь усугубили ее участь.
- Вы правы, господин Ивашов, - глаза Рейнхарада расширились. – Он был женат и у Вальтера на тот момент был ребенок! Вот почему, он отпустил Гуго! Он избавился от всех следов, связывающих его с Софией. Негодяй, подонок! Господь уже покарал этого проклятого развратника!
Мужчина замолчал на полуслове.
- Но ведь ваша полиция… Они сказали, нет, как такое могло случиться?
- Оставим сейчас полицию, господин Краузе, за эти дни в городе произошло несколько убийств, которые прямо связаны с Софией. И кстати, смерть вашей дочери не случайна.
- Да, в полиции мне сказали об этом и заверили, что приложат все усилия, чтобы найти убийцу.
- У меня есть последний вопрос к вам, господин Краузе, как вы думаете, что могло сблизить Гуго и Вальтера? Вы говорите, что они были очень дружны. А ведь, извините меня за прямоту, репутация вашей сестры и отношения Шварцкопфа к ней могли бы стать причиной ненависти, но никак не дружбы Гуго и Вальтера.
Рейнхард вытер набежавшие слезы тыльной стороной ладони и промолвил:
- Простите меня, господин Ивашов, я очень плохо чувствую себя, - мужчина пожал мою руку. – Был рад помочь вам в расследовании. Я не могу ответить на ваш последний вопрос. Да, наверное, уже никто не сможет сделать это сейчас. Прошло очень много лет. Прощайте.
Рейнхард ушел, не оборачиваясь, оставив меня с грузом его воспоминаний и боли. Простой человеческой боли утраты дочери. Мне был симпатичен этот сильный рослый немец. В его глазах, походке и голосе я почувствовал силу. Она бурлила в его сердце, не в силах вырваться наружу. Он сдерживал ее, как хороший хозяин держит на крепком поводке бойцовскую собаку перед ее последним в жизни сражением. Пес лязгает зубами, брызжет слюной, становится на задние лапы, готовый в любую секунду броситься вперед. Хозяин знает, что его любимец будет растерзан за считанные мгновения, но гордость и честь не позволяют ему сделать шаг назад. Отовсюду слышен безумный рев публики. Противник, чувствуя свою силу, не тратит себя на лай и лишние движения. Он уверен, что как только его отпустят, он вцепиться в горло своему врагу, и заставит замолчать его навеки.