- Я вас понял, Борис Владимирович, - чекист нарушил собственное молчание. - Я попытаюсь сделать что-нибудь в этом направлении. А вы, будьте осторожны и не влезайте больше ни в какие истории. Запишите мой телефон, у вас есть под рукой ручка и бумага?
- Говорите, я запомню.
Чекист продиктовал свой номер.
- По этому номеру вы меня всегда найдете.
Чекист положил трубку. Я сел за ноутбук и стал вносить данные, которые мне удалось получить за сегодня. Схема, которую я стал рисовать, в первый день своего приезда увеличилась в несколько раз. Она обросла новыми звеньями и ответвлениями. Звонок в домофон известил о приезде Игоря. Я нажал кнопку, открывая дверь калитки. Кох вихрем ворвался в дом. Он был возбужден. Его длинные волосы торчали в разные стороны. Журналист был одет в просторные шорты, цветастую шведку, с кричащими попугаями, сидящими на пальмах. На ногах белели простые кеды, слегка перепачканные рыжеватого цвета придорожной пылью.
- Ну, я сегодня намотался, старик!- журналист бесцеремонно открыл холодильник и достал банку светлого пива.
Он щелкнул кольцом, белая пена показалась из отверстия, слегка забрызгав его пальцы. Игорь поднес банку к губам и в несколько глотков осушил ее. Его кадык подскакивал вверх и опускался вниз, пока он пил. Наконец, Кох, отнял банку ото рта и, вытерев губы рукой, уселся в глубокое кресло, стоящее у стены.
- Теперь хорошо, - смачно отрыгивая, сказал он, вытягивая свои мускулистые ноги. - Рассказывай!
Я в двух словах предал свой утренний разговор с Квасовым и последующую беседу с Рейнхардом Краузе. Игорь слушал очень внимательно, лишь изредка перебивая меня, отвлекаясь на какие-то незначительные детали. Когда я закончил, он улыбнулся.
- Тебе надо в частный сыск идти, старик, и деньжат подзаработаешь, а там материалов для твоего творчества пруд пруди,- журналист так и брызгал иронией, лукаво подмигивая мне. - Что мы имеем на сегодняшний день?
Я позвал Коха в гостиную, где стоял мой ноутбук.
- Вот, смотри, я только что закончил.
Игорь стал внимательно разглядывать мою таблицу. Он напевал детскую песенку про "маму и мамонтенка". Наконец, он отодвинулся от стола и, скрестив руки на груди, спросил:
- Если я правильно тебя понял, нам надо искать детей Софии?
- Верно,- согласился я, доставая сигарету.- Это последняя зацепка, которая может нам помочь. Не слышал ничего, от Ларисы никаких новостей?
Кох помрачнел и ответил, беря сигарету из моей пачки:
- У ментов ничего, - они проверяют ее связи.
- У нас мало времени, Игорь,- сказал я, направляясь в холл.- Мне кажется, Лариса не входила в план убийцы. Но она в его руках, а этот парень псих.
- В каком смысле? – встрепенулся журналист.
- Во всех, скорее всего, у него шизофрения, или другое тяжелое психическое заболевание.
- Вот уж никак не подумал бы, - задумчиво сказал Кох.
Мы вышли на улицу и закурили.
- У тебя есть идеи?- я вопросительно взглянул на Игоря.
- Пока нет. Все нити оборваны, ты прав, остались только дети.
Он выпустил струю дыма вверх и вдруг резко обернулся ко мне:
- Как у тебя с Аллой?
Его вопрос был неожиданностью для меня.
- Что ты имеешь в виду, Игорь?
- Она сегодня звонила мне, была немного расстроена тем, что утром сгорели фотографии Гуго. Очень сильно переживала.
- Все нормально, Алла, хорошая женщина. Кстати, она приготовила изумительный плов, хочешь?
Игорь сглотнул слюну и вдруг улыбнулся.
- Что ты за друг после этого? Я голоден, как бомбейский пес, а ты только сейчас вспомнил обо мне? А, забыл тебе сказать, старик, ты заметил, что тебя "пасут"? В тридцати метрах от дома стоит вишневая "семерка".
Вот это новость. С одной стороны, я понимал Калинина, с меня еще не сняты подозрения, вот он и поставил наружное наблюдение за мной. С другой, мне будет поспокойней. Убийца уже проникал в дом, подкинув мои собственные книги, пропитанные кровью.