Дальше черный дверной проем, украшенный белыми занавесками, вел в другие комнаты, скорее всего, такие же чистые, пахнущие парным молоком, сдобой и только что сваренным кофе.
- Простите меня, Борис Владимирович, я не ничего не успела приготовить к вашему приезду, чтобы вас угостить, - Алла Ивановна грузно и медленно стала усаживаться на стул. – Мне сегодня крайне нездоровится, поднялось давление, голова сама не своя. Но я заварила лучший зерновой кофе.
- Я прошу вас, Алла Ивановна, даже не переживайте по пустякам, - ответил я, тоже усаживаясь на стул напротив нее – нас разделял лишь старый круглый стол с электрическим самоваром, которым, вероятно, пользовались много лет назад.
Женщина с укором взглянула на меня.
- Просто у меня очень давно не было гостей, в 1995 году я похоронила мужа, он тоже страдал от сахарного диабета, перед смертью ему ампутировали обе ноги, я тогда даже не понимала, что это такое за болезнь. Через три года вышла замуж, сменила фамилию, дочь от первого брака – Маша – сейчас живет в Америке. Второй муж год назад скончался от инфаркта. Детей мы с ним не прижили.
Было заметно, что женщина действительно очень давно не принимала гостей, да и просто ни сем не разговаривала.
- Маша настояла, чтобы я купила компьютер, даже перечислила деньги. Теперь, иногда, мы с ней разговариваем по скайпу.
Руки женщины все время двигались, словно жили собственной, одной им известной жизнью.
Я даже не знал, как начать разговор, но видимо, Валентина Михайловна, принимая во внимание ее опыт работы в органах власти, смогла объяснить причину моего визита к Шульге.
- Вы хотели поговорить о детях, которые поступили к нам летом восемьдесят первого? – разрушая стену моего глупого стеснения и нелепого страха, спросила женщина.
- Да, Алла Ивановна, если можно, припомнить все подробности, если, конечно, вам это удобно сегодня, я не обременен ни временем, ни заботами, в таком случае, я могу приехать в любой удобный для вас день.
Женщина улыбнулась.
- В моем положении слова «завтра» может расцениваться, как роскошь, даруемая богами, - умные глаза Аллы Ивановны источали приятные флюиды добра и умиротворения человека, смерившегося со своей нелегкой судьбой и покорно плывущим по волнам реки под названием «Боль». – Поможете мне накрыть стол?
Через несколько минут я потягивал действительно прекрасный кофе, который волновал мое обоняние не меньше, чем ароматы детства.
- Детей привезли к нам в конце июля, - начала свой рассказ женщина. – Я тогда работала в средней группе – у меня были детки от восьми до одиннадцати лет. Знаете, прошло столько лет, а я помню тот день очень хорошо. Меня пригласила заведующая – Фаина Михайловна- в кабинете сидела очень симпатичная девочка лет девяти со светлыми волосами и большими глазами. Фаина Михайловна показала мне материалы ее личного дела. Девочка сидела молча и нечего не говорила. Мне показалось, сначала, что она немая. Любые вопросы, которые мы задавали вместе с заведующей, не вызывали никакой реакции. Ну, совершенно никакой! Она смотрела в одну точку и просто болтала ногами. В общем, девочку определили в мою группу, а ее младшего братика – в другую. Шли дни, а дети вообще не разговаривали, я очень сильно привязалась к Ане, так мы между собой называли. Ребенок был похож на затравленного зверька. Она ни с кем из детей не играла, иногда плакала. Уже много позже выяснилось, что девочка психически больна.