- Алла Ивановна, а когда выяснилось, что у девочки психическое заболевание?
Женщина нахмурилась. Видимо, все воспоминания, касающиеся этой стороны ее жизни, доставляли ей сильные нравственные и психологические страдания.
- Это случилось перед самым выпускным. Аня почему-то отказалась принимать пищу.
Я мотнул головой и переспросил:
- Она объявило голодовку? Почему?
- Нет, вы неправильно меня поняли, Борис Владимирович, - ответила Алла Ивановна, глядя на часы. - Простите, мне необходимо сделать укол инсулина.
- Да, да, конечно, - сказал я. - Я пока покурю, вы не возражаете?
- О чем вы говорите, если хотите, можете курить здесь.
- Спасибо, я выйду на воздух.
В тени старого абрикосового дерева, я присел на видавший виды стул, служивший, видимо, для разных целей - от средства отдыха в прохладе вечера, до подставки под различные предметы, включая ведра с водой, кастрюль с вареньем, или соленьями. В окне показалась Алла Ивановна:
- Мы можем продолжить, Борис Владимирович,- сказала женщина, приглашая меня обратно в дом.
- Аня долго время росла гадким утенком,- тяжело дыша, продолжила Алла Ивановна.- Для меня она все равно была самым красивым ребенком на свете. Расцветать Аня стала лет в четырнадцать. К десятому классу, она превратилась в настоящую красавицу. Стройная блондинка, с длинными ногами и божественно красивым лицом- стала предметов воздыханий половины школы. Но под этой прекрасной оболочкой скрывалось настоящее чудовище...
Женщина снова вытерла слезы.
- За неделю до выпускного, Аня почему-то решила, что она очень толстая. Не знаю, кто и когда ей это внушил, но эта мысль очень глубоко засела в ее смазливой головке. Я несколько раз пыталась с ней поговорить. Мы с мужем приготовили ей подарок- праздничное, нарядное платье небесно-голубого цвета. Я очень сильно ждала этого дня. Через пять дней голодания, Аня почувствовала себя плохо. Я вызвала скорую помощь. Врач посоветовал немедленно положить ее в стационар, чтобы покапать глюкозу, или еще что-то, я смутно помню. До выпускного бала оставалось два дня. Аня категорически отказывалась ехать в больницу, а потом, вдруг, как-то резко изменила свое мнение. Я поехала с ней вместе. Ее поместили в общую палату. Утром мне позвонила заведующая. Она сказала, что Аня ночью пыталась покончить жизнь самоубийством. Она пробралась в кабинет, где хранились психотропные препараты, и напилась каких-то таблеток. Вот тогда ее решили обследовать у психиатра. Два дня Аня пролежала в реанимации. Она так и не надела платье на выпускной бал. Девочка категорически отказалась разговаривать со мной, хотя я хотела только добра для нее.
- Простите, Алла Ивановна,- мне крайне не хотелось перебивать женщину, но я видел, что еще полчаса нашей беседы и ее можно же вести в больницу. - Вы сказали, что ее обследовал психиатр?
- Да, это было в понедельник.
- И какой он поставил диагноз?
Женщина всплеснула руками и зарыдала.
- Шизофрения,- сквозь слезы проговорила женщина.
Я понял, что мне лучше уйти.
- Алла Ивановна,- тихо промолвил я. - Простите, что я доставил вам столько хлопот своим визитом, мне крайне неприятно чувствовать это.
- Ничего страшного, Борис Владимирович, я в порядке,- ответила женщина.
- Я вам очень благодарен, что вы столько рассказали мне, я не могу больше обременять вас своим присутствием, у меня самый последний вопрос к вам, Алла Ивановна, что случилось с Аней после окончания школы?
- Она уехала,- ответила женщина, перестав плакать. - Аня забрала документы и уехала.
- Вы не знаете, куда?
- Кажется на север, в нее влюбился один инженер из Сургута, вот он и увез Аню. Он знал о ее заболевании, и однажды, мне удалось с ним поговорить, уже буквально перед их отъездом. Кажется, его звали Николай, он сказал, что наймет лучших врачей, чтобы вылечить Аню.