- Менты на каждом шагу, - с досадой в голосе сказал он, заводя двигатель.
Я поддакнул. Мы поехали по дороге прочь от аэропорта.
- Сам откуда? – Леха закрыл окна и включил кондиционер.
В машине пахнуло плесенью и пылью. Я с минуту чихал и кашлял, прежде чем прохлада стала осторожно заполнять все пространство салона машины.
- Из Москвы, - ответил я, разглядывая знакомые места.
- Из столицы, значит, - Леха уверенно крутил баранку, поглядывая на знаки.
- А ты – местный?
- Нет, из пригорода, считай, что местный, - таксист рассмеялся.
Он увидел знак с белой по синему надписью – Междуреченск – 125 километров. «Форд» свернул с дороги и поехал по кривой кишке шоссе на юго-запад. То тут, то там на обочине виднелись картонки, придавленные кирпичами. Я успел читать надписи, сделанные от руки фломастерами разных цветов: «сладкая клубника, домашние персики, цветочный мед, патока, мед с пасеки». В тени кустов и невысоких деревьев сидели мальчишки и девчонки, со своим нехитрым товаром. Они пялились в экраны модных и не очень смартфонов и поднимали головы лишь тогда, когда очередной клиент «причаливал» на грунтовку. Тогда телефоны прятались в карманы и юные «коммерсанты» устремлялись с корзинами, ящиками и банками к умирающим от скуки пассажирам. Дети наперебой расхваливали свой товар. Если «клиент» не созревал, в ход шла тяжелая артиллерия в виде бабушек в цветастых халатах и белых платках.
В моем желудке грелся южный «Бурито». Я то и дело икал, вспоминая недобрым словом основателя компании «Кока-Кола». Мозг на некоторое время отвлекся и переключился на письмо от Игоря Коха. Если этот журналист действительно прав, то из этого может получиться неплохая закваска для романа. После смерти Людмилы, у меня наступил творческий кризис. За все это время я не написал ни одной строчки. По контракту я должен был закончить очередной роман еще три недели назад. Издательство шло мне навстречу, зная о моей ситуации, но это не могло продолжаться вечно. Наброски последнего романа я просто удалил из компьютера. Мне не хотелось выкладывать на публику собственные переживания потери жены. Я решил начать с чистого листа. Возможно, вот еще почему, я, недолго думая, взял билет на самолет.
- Что делаешь в Москве? - спросил водитель. – Говорят, там только ленивый не гребет деньги лопатой, верно, Борис?
Голос таксиста вернул меня к реальности. Я переспросил, о чем его вопрос. Здоровяк повторил, немного обидевшись.
- Заблуждение, Алексей, везде надо пахать. Будешь работать, будут и деньги.
- По тебе не скажешь, что ты за станком стоишь, - ухмыльнулся таксист.
- А я и не сказал, что стою за станком, - стало намного легче дышать. – Я писатель.
- Писатель? – Леха поправил бейсболку. – Ты писатель?
Он стал мотать головой.
- Многих людей я перевозил, но чтобы вот так, ехать в одной машине с живым писателем, не приходилось! – мужчина посмеивался краешком рта.- Какие книги пишешь?
- Разные, в основном остросюжетные романы, триллеры.
- Вот это да! – таксист свернул на заправку «Лук Ойл».
Красно-белая станция имела большую крышу, под которой спрятались горячие машины.
- Сейчас заправимся, - Леха, протянул тысячную купюру пареньку в красной комбинезоне и такого же цвета кепке. – На тысячу девяносто пятого.
Паренек взял деньги и, нажав несколько кнопок на мониторе, вставил заправочный «пистолет» в отверстие бензобака.
- Слушай, Борис, хорошие деньги заколачиваешь?
Водитель был очень любопытен и болтлив…
(Из черной тетради) - «Водитель был очень любопытен и болтлив. Он все время приставал с расспросами, не давая мне расслабиться ни на минуту. В машине воняло маслом и бензином. Солнце сверлило лобовое стекло «Хорха», растапливая все, что находилось внутри. В лучах солнца, разрезавших салон, блестели сотни тысяч микроскопических «звезд» пыли. «Интересно, он заметил кровь на моей рубашке?» – подумал я, осторожно кидая пиджак на правую руку. В старом кожаном портфеле лежал острый, как бритва нож. Он тоже был весь в запекшейся крови. Мне стоило большого труда сдержаться, чтобы не полоснуть по сонной артерии…»