- Для вас просто Игорь, - мужчина тряхнул своей гривой.
- Тогда, предлагаю на ты, - еще тише прошептал я.
Кох от такого предложения был готов прыгать от счастья.
- По рукам, Борис!
- Подожди, мне очень не хотелось бы, чтобы кто-нибудь узнал о моем приезде в Междуреченск.
Журналист открыл дверцу машины, и я положил вещи на заднее сиденье. Он плюхнулся на водительское сиденье и выключил сигнал аварийной остановки.
- Не понял, Борис, - он с удивлением глянул на меня. – А я рассчитывал на эксклюзив с тобой, потом можно было организовать творческий вечер…
Кох вдруг запнулся. Он, видимо, вспомнил о трагедии, которая произошла со мной не так давно. Журналист закивал головой.
- Извини, Борис, я забыл, мои соболезнования.
- Все нормально, Игорь, - я махнул рукой. – Вот поэтому мне хочется, чтобы мой приезд остался незамеченным.
- Сделаем, - Кох проехал немного вперед и развернулся в сторону центра города.
«Мазда», плавно качаясь, везла меня навстречу судьбе.
- Ты где будешь жить, Борис? – спросил журналист, доставая сигарету.
В машине трудился кондиционер, но, несмотря на это, он приоткрыл окно слева от себя.
- Пока еще не решил, но гостиницы отпадают сразу.
Игорь понимающе закивал.
- У тебя нет никого на примете, кто сдавал бы квартиру? – спросил я, беря, предложенную Кохом сигарету.
Журналист задумался, а потом хлопнул себя по лбу.
- У меня есть одна знакомая, она, кажется, сдавала дом недалеко от Соли, позвонить?
Игорь бросил на меня мимолетный взгляд.
- Почему бы и нет?
Журналист взял телефон, лежащий в специальной выемке на порпризе, и стал листать телефонную книгу.
- Ага, вот, нашел.
Он нажал кнопку вызова. Трубку долго не поднимали.
- Алла, привет, это я, узнала?- голос Коха был мягким, но в то же время очень сильным. - Ты еще не сдала свои хоромы? Нет? У меня есть клиент. Нет, я не знаю. Может, мы заедем посмотреть? Хорошо.
Он бросил трубку обратно.
- Она сейчас как раз там, разбирается с рабочими, смотрим?
- Поехали.
Игорь надавил на педаль газа. Мы ехали вдоль широкого проспекта, раньше эта улица носила имя вождя революции, но потом ее переименовали в Проспект Содружества. Много лет назад это была узкая дорога, местами сужавшаяся до неприличия в одну полосу, но теперь ее расширили. По обочинам росли липы и клены. Снизу стволы были окрашены белой краской. Справа и слева выросли высотки из белого и желтого кирпича. Фасады, увешанные блоками кондиционеров, блестели стеклом окон и витражами магазинов. Мы переехали мост через речку Соль и свернул направо. Я увидел купола новой церкви. Они золотыми кляксами вписались в зелень раскидистых лип. Добротный забор, огораживающий церковь, извивался чугунными коваными решетками, то тут, то там увитыми диким виноградом.
- Недавно построили?- спросил я Игоря, кивая на храм.
- Да года три уже будет,- ответил тот, даже не поворачивая головы. - Ты не видел ее?
- Нет, здесь раньше была маслобойня,- вспомнил я.
В далеком детстве мы с друзьями иногда околачивались здесь, чтобы выпросить свежей халвы. В округе, когда семечку начинали "бить", витали изысканные ароматы свежего подсолнечного масла и сладкой халвы. Я отчетливо помнил небольшую дыру в заборе, крашенным белой известью. Она пряталась за высоким кустом жасмина. Мы тихонько пролезали внутрь и прятались за складом. Местных собак мы приручили костями, которые методично собирали после еды. Не скажу, что это было голодное время. Наоборот, у нас не было недостатка в еде. Нас манила стихия кажущегося риска. Нас было трое друзей. Мы дружили с первого класса. Сейчас нас поразбросало по разным уголкам страны. Я несколько лет поддерживал переписку, а потом, все само собой как-то заглохло. Семьи, быт, расстояния – все ушло в туман прошлого.
- раз, летним утром мы решили снова сделать вылазку на склад. По городу мы передвигались на велосипедах. Родители купили мне "Украину". Это был хороший, взрослый велосипед зеленого цвета. Я без троек окончил четвертый класс и отец, помня о своем обещании в первый день летних каникул, взял меня в магазин. «Спорттовары» были всего в двух кварталах от нашего дома. Никогда не забуду запах, стоявший в магазине. Он навсегда осел в моем сознании. Запах резины и металла. Здесь продавалось абсолютно все: удочки и велосипеды, спортивная одежда и обувь, пудовые гири стояли блестящими рядами вдоль стены. Две черные надувные резиновые лодки лежали на боку. Рядом, на деревянном каркасе, блестел металлом и синей краской лодочный мотор "Вихрь". Лодка с мотором были предметом вожделения отца. Он несколько минут стоял и смотрел на двигатель, а потом повел меня в другой зал. Здесь в один ряд, поблескивая хромированными рулями и колесами, стояли велосипеды. Сначала мне хотелось точно такой же, как у моего друга Мишки Емельянова. Тот разъезжал на "Десне". Однако, мне не нравились колеса его велосипеда- они были почти в два раза меньше, чем у "Украины". Не приглянулся мне и "Уралец". Отец тоже остановил свой выбор на большом, добротном, как он тогда сказал "аппарате". Продавец выкатил велосипед и поставил его на подножку передо мной. Я сел на корточки и стал пристально и придирчиво рассматривать "аппарат". Прежде всего, я потрогал цепь: она была вся в масле. Убедившись, что она натянута как нужно, мое внимание переключилось на колеса. Сверкающие обода, утыканные длинными спицами, были сделаны качественно и крепко. Я открутил черный колпачок ниппеля и, послюнявив палец, проверил, нет ли утечки воздуха. Слюна осталась в покое и я тоже. Я поднял велосипед за заднее колесо и провернул педали. Колесо бесшумно стало вращаться. На раме висел коричневый, пахнущий свежей кожей "бардачок". Открыв его, я убедился в наличии нескольких ключей, в том числе большого ключа для разных гаек. Бардачок пах кожей и маслом. Руль блестел и хорошо крутился. Отец, тем временем, стоял у кассы.