Он держал в руке сложенные в трубочку какие-то объявления. Парнишка стучал ими по голени, с нетерпением ожидая ответа невидимой Анны Петровны.
Охранник, увидев Игоря, молча поприветствовал его и вопросительным жестом указал в мою сторону.
- Это из Москвы, журналист, - сложив ладони трубочкой, прошептал горбун. – Будет писать о нашем городе.
Охранник лениво закивал и снова закрыл глаза. Тишина музея наводила смертную скуку на бывшего оперуполномоченного отделения участковых уполномоченных капитана милиции в отставке Бориса Андреевича Козлова.
Я пошел следом за журналистом. Он торопливо шагал впереди, немного прихрамывая на правую ногу. Темные музейные коридоры скрывали разные истории из жизни города. Некоторые стеллажи были накрыты пыльным брезентом, под которым хранилось черт знает что. Белые бирки, привязанные желтыми, волосатыми веревками, содержали скудную информацию о номерах, артикулах и названиях партии. Я вытер лоб, который успела покрыть испарина, пока мы шли от стоянки до музея. Темнота постепенно сгущалась. Полки куда-то исчезли. Теперь справа и слева тянулись длинные стеллажи. На них дремали красно-коричневые черепки, помеченные суровой рукой музейных работников нескольких поколений. Я остановился, с интересом рассматривая рисунки черным по красному – фигуры олимпийских богов и героев знаменитой Одиссеи.
- Ты чего? – глухой голос Игоря заставил меня идти дальше.
Мы остановились перед узкой железной дверью. Скорее всего, она была ровесница самого здания. Справа чернела кнопка обычного электрического звонка. Кох нажал ее. За дверью заголосил колокол, больше напоминавший старый школьный звонок. Дверь открылась. Я увидел молодого человека в сером халате. Он смотрел на нас из-под толстых линз своих очков.
- Игорь Эммануилович? – удивленно воскликнул парень. – Проходите, я, признаться, не ждал вас сегодня.
- Не ждал, Андрей? – Кох шагнул на ступеньку вниз. – Почему не ждал?
- Не знаю, думал, вы сегодня не придете.
Кох рассмеялся. Андрей был почти на две головы выше журналиста и даже чуть выше меня.
- Это мой коллега из Москвы, - Кох представил меня лаборанту. – Борис Владимирович.
- Очень приятно, - парень протянул мне руку. – Андрей.
- Мне тоже.
Мы оказались в сводчатом коридоре. Судя по затхлому запаху и прохладе, я понял, что мы очутились в подземелье.
- Мы под землей, - словно прочитав мои мысли, сообщил журналист. – Весь музейный фонд расположен здесь.
Кох указал рукой вперед.
- До революции здесь располагались подвалы филиала Санкт-Петербургского винного общества. А тремя этажами выше заседали депутаты городской думы.
Мы пошли вдоль низкого коридора. По потолку ползла змея толстых проводов. Через каждые три-четыре метра желтели светильники, спрятанные под толстыми плафонами.
- Вы хотите поработать, Игорь Эммануилович? – Андрей первым вошел в большое помещение. Здесь стояло множество стеллажей и шкафов. Их ровные ряды прятались в полумраке. Справа виднелась современная пластиковая дверь. Кох уверенно направился туда. Я вошел в довольно чистый кабинет музейного работника. На столе стоял монитор моноблока компьютера – он светился зеленовато-голубым светом. Микроскоп был накрыт марлевой накидкой. На пластиковых подносах лежали какие-то черные кости. Настольная лампа освещала большую кружку, на которой виднелась надпись: «Хургада – лето зимой». Тут же стояла белая коробочка с китайской лапшой быстрого приготовления, недоеденный хот-дог и блинчики на блюдце.
- Андрей, ты не бережешь свой желудок, - Игорь уселся на стул, а второй подвинул мне.
- А, - отмахнулся парень. – Плевать.
- Смотри, - Игорь погрозил ему пальцем. – Потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Кох достал сигарету. Несмотря на протестующий жест лаборанта, он закурил.
- Кури, Борис, здесь вентиляция почище, чем в банковском хранилище, - он указал пальцем на внушительную решетку, за которой в темноте ворчал вентилятор.
Действительно, дым моментально стал всасываться вверх. Я тоже достал сигарету и закурил. Андрей покачал головой и тоже достал из-под стола пепельницу с кучей окурков.