И зверь прыгнул. В шатер пришла тишина. Словно в замедленной съемке прекрасное и благородное животное летело навстречу огненному обручу. И тигр прыгнул. Он очутился на другой тумбе по вой зрителей. Я даже смог ощутить запах его слегка припаленной шерсти. Животное снова бросило взгляд в мою сторону и спрыгнуло вниз.
Следом настало очередь воздушных гимнастов. Три парня и белокурая девушка, одетые во все белое, устремились под купол цирка. Там, в вышине, среди множества тросов, трапеций и веревок, они стали вить кружева своего захватывающего представления. Мы, задрав головы, следили за феерической картиной, разворачивающейся под куполом. Девушка, словно птица, летала в вышине. Партнеры, передавали ее друг другу, вися вниз головой. Вдруг, мое сердце замерло. Я ощутил странное чувство приближающейся опасности. Я вспомнил! Я вспомнил! То же самое ощущение было у меня в тот вечер, когда погибла Людмила.
Гимнастка встала на трос. Я отчетливо видел ее белые ноги и слегка перепачканные подошвы. Она сделала второй зитцен-трюк. Ловитор приготовился поймать девушку. Она раскачалась на трапеции. Вдруг, мне показалось, что гимнастка что-то увидела. Ее лицо побледнело. Девушка внезапно расслабила руки и под гробовую тишину полетела вниз.
Она упала перед нами, сломав себе шею о борт манежа. Ее голова осталась лежать на бархате, глядя на меня стеклянными глазами. Рядом с головой лежала сломанная нога. Кровь брызнула на нас, и мы заорали, разорвав мертвую тишину в цирке…
- Ты чего молчишь?
Я вышел из состояния оцепенения и улыбнулся.
- Ты знаешь, а почему бы и нет? Можешь достать билеты?
- Какие билеты? – заржал Кох. – Мы журналисты, мы призваны освещать и обличать! Перестань, и так попадем.
- Но это же немцы, может им…
- Я беру это на себя, старик.
Я открыл калитку. Рабочие уже ушли. Место под стоянку они сделали на совесть. У входа в дом стоял пакет с литровой бутылкой «Зеленой марки». Я усмехнулся и вошел внутрь. Внутри было тихо и жарко. Я нашел пульт от сплит-системы и нажал кнопку. Белая панель разверзлась, и оттуда повалил холодный воздух. Холодильник проглотил бутылку водки, а я налил себе из фляжки рюмку коньяка и направился в кабинет. Монитор моего ноутбука засветился и пригласил меня ввести пароль. Я нажал несколько кнопок. На столе стоял принтер и сканер хозяйки. Я достал кабель и подключился к девайсу. Пока мое «Яблоко» соображало, что за система приникла в ее лоно, я выложил все фотографии. На рабочем столе я завел папку «Призрак».
Через пять минут мой ноутбук сообщил, что готов «спариться» с принтером. Я стал сканировать все, принесенные из музея фотографии. Эта непривычная для меня работа заняла два с половиной часа времени.
Ночь опустилась на южный город. Река Соль, за моим окном проглотила луну, оставив вместо ее отражения, три сотни бликов на черной воде. Я вышел с другой стороны дома и оказался на пустыре, впереди колыхался камыш, а сквозь него проглядывали темные воды грязной реки. Ветер принес запах ила и тины. Я помнил этот аромат с детства.
Покурив, я вернулся в дом. Кондиционер пришлось выключить. Я сел за стол. Все фотографии получились отличного качества и хорошего разрешения. Снимков получилось двадцать четыре – на обороте обычно печатались данные о фотографе, или компании, которая занималась проявкой и печатью.
Я увеличил тыльную часть первого снимка. Там была изображена молодая греческая богиня в темной тунике. Правую руку она положила на фотоаппарат, а левой держала какой-то музыкальный инструмент, отдаленно напоминавший арфу. Ее голые плечи соблазнительно прятались под сенью пальмовых листьев. Там же я увидел несколько медалей, с разных выставок, в том числе и международных. Я насчитал семь медалей. Последняя датировалась 1909 годом в Париже.
Я аккуратно внес все данные с обратной стороны фотографии, не упуская ни одной даже самой малозначительной детали. Инициалы «СК» были написаны в правом нижнем углу аккуратным каллиграфическим почерком. Чернила за много лет выцвели и теперь превратились из синих в коричневые линии.
На самой фотографии виднелась брусчатка городской площади и чуть поодаль церковь святого Николая. Я увеличил изображение девочки. Тот же пустой взгляд и безразличное лицо. Мое внимание привлекла одна деталь. Девочка не отбрасывала тени. Два фонарных столба справа от нее прочертили недлинные тени, театральная тумба с афишами тоже имела тень, черную и жирную. Вдруг я побледнел. Я лихорадочно стал нажимать кнопку мыши, увеличивая изображение до максимально крупного.