- А почему вы решили, что трапецию повредили перед выступлением, а не раньше?- спросил я.
- Днем была репетиция, и номер был полностью отработан сначала до конца.
- А в газете об этом ни слова, - сказал Игорь.
- Еще бы, - усмехнулся сыщик. – Тогда нас всех вызвали к председателю горисполкома товарищу Шепелеву. Он, узнав о возможной вероятности убийства Софии Краузе, весь посинел. Председатель кричал на моего начальника, чтобы тот все сделал так, что в результате причиной гибели девушки стал несчастный случай. Ему не нужна была шумиха. За такие дела могли бы и из партии турнуть в то время. В общем, мы изъяли из материалов дела протокол экспертизы, и заменили его другим.
- Вам не показалось ничего странного в этом деле?
Старик снова закурил.
- Там все воняло дерьмом: этот цирк, циркачи, будь они все неладны! Три ее братца этой девушки отбивали порог милиции, требуя найти виновных, а мы им через переводчика протокол показали… Новый протокол. Там еще был иллюзионист, он ругался больше всех.
- Что за иллюзионист? – переспросил я, чувствуя, как клубок постепенно раскручивается.
Я не помнил, чтобы в тот вечер выступал фокусник. Скорее всего, его номер был после выступления гимнастов.
- А шут его знает, он поехал в машине скорой помощи, - ответил Евтушенко, сбивая желтыми пальцами пепел прямо на пол. – В черном плаще и цилиндре со звездами.
- Братья тоже поехали в больницу? – теперь настала очередь Коха задавать вопросы.
- Нет, они приехали на цирковой машине вместе с ихним директором.
- Когда умерла артистка?
- Ночью, а утром они уже обивали порог отдела. Ее братцы и этот фокусник.
- Александр Иванович, - я давно хотел задать этот вопрос. – Мне кажется, вы что-то не договариваете. Не хочу показаться назойливым.
- А ты и не показывайся, - вдруг грубо перебил меня старик.
Он замолчал.
- Тело Софии они забрали с собой? – меня вдруг осенила одна идея.
- Нет, ее похоронили на нашем городском кладбище, - пояснил сыщик. – У них еще должны были еще продолжиться гастроли, и прерывать тур из-за транспортировки тела, оказалось нецелесообразным.
Старик снова задумался.
- А почему вы все-таки решили с нами поговорить, Александр Иванович? – мой вопросы был несколько неуместным, но я все-таки рассчитывал получить больше полезной информации.
- А дело все в том, что после гибели этой эквилибристки в городе пропали две девушки.
- Одна, Журавлева Алла, - попытался поправить сыщика Игорь.
- Именно две, и вот, что я вам скажу, Журавлева Алла была дочерью того самого эксперта, который подменил экспертизу.
- А вторая девушка, кем была она? - спросил, я, почему-то заведомо зная ответ старика.
- Второй девушкой- была моя дочь! – старик заплакал.
Эта новость как гром среди ясного неба поразила меня в самое сердце. Первое, что мне пришло на ум – это месть братьев девушки.
- Я знаю, что вы подумали, - старик покачал головой. – Первым делом, допросили этих трех братьев, если мне не изменяет память, это сделали наши коллеги из Краснодара – цирк уехал туда. Но у них было железное алиби. Через два дня после пропажи, труп Аллы Журавлевой нашли на берегу реки Соль. Тело лежало на животе, ноги были наполовину в воде. Руки вытянуты вперед ладонями кверху. Глаза убийца вырезал, и положил их на ладони! Словно она смотрела руками, сучий потрох! Внутренности были удалены, и аккуратно собраны в ведро. И еще…. – Евтушенко заговорил еще тише. – Полость тела была набита камышом и мерзкими речными улитками. Словно эта тварь хотела сделать из девочки чучело.
То ли в доме было очень жарко и воняло всяким дерьмом, то ли рассказ бывшего опера оказал на меня неизгладимое впечатление. Мне стало ужасно плохо. К горлу подскочила тошнота.
- Моя дочь лежала в той же позе и с теми же самыми повреждениями, и тем же камышом внутри, только в метрах ста от Аллы, - продолжил Евтушенко. - Вы не можете себе даже представить того ужаса, который ощутил я при виде всего этого. Мой друг и эксперт Вячеслав Журавлев через сутки застрелился из табельного оружия у себя в кабинете. Моя жена, мать Ольги, слава богу, скончалась за год до этой трагедии от сердечной недостаточности. И я остался один на один с моим горем.