Журналист злорадно усмехнулся, его глаза метали искры, от которых могла загореться машина.
- Тогда бы они свои задницы оторвали от своих насиженных кресел!
Игорь был прав. Побеседовав с бывшими начальником уголовного розыска, я сделал вывод, что история Софии Краузе более, чем странная. Сейчас вопрос стоял даже не в том, что был у нее ребенок, или нет. А в том, что Евтушенко на фотографии начала века опознал девочку! И мало того, старый опер был на сто процентов уверен, что видел именно эту девочку в день убийства Софии. Евтушенко можно было называть как угодно, но только не сумасшедшим идиотом.
- Давай поедим, я обещал тебе показать одно неплохое местечко с домашней кухней,- немного успокоившись, предложил Кох.
Я кивнул, и "Мазда" запылила к главной дороге.
- Смотри, какая история получается, Игорь, - рассуждал я вслух. - Ты откопал эти старые фотографии, выясняется, что изображенная на них девочка связана с цирком, который регулярно, ну, более, или менее регулярно гастролирует в Междуреченске. А в 1981 году во время представления погибает двадцатичетырехлетняя эквилибристка София Краузе- из известной немецкой цирковой династии. Милиция выясняет, что это не был несчастный случай, а потом в городе убивают еще двух девушек,- я посмотрел на журналиста. - Не слишком много трупов для маленького городка? И при этом, все убийства остаются глухарями.
- Я знал, я чувствовал, что там, в прошлом,- журналист мазнул рукой назад. - Кроется какая-то страшная тайна. Разве это не сюжет для хорошего романа? Видишь, старик, я не ошибся!
Он бросил на меня еле уловимый взгляд. Конечно, эта история могла перерасти в хороший детектив. Но, для начала, нам было нужно самим во всем разобраться. Самим найти ответы на вопросы. Странное чувство приближающейся опасности легким ручейком потекло по моим венам. Но так же быстро исчезло, как и появилось.
- Обрати внимание, Игорь, - продолжал анализировать я. - Между временем, когда были сделаны фото и убийством Софии пропасть в семьдесят лет! Как такое может быть?
- Мистика!
Зазвонил мой мобильник. Я взял трубку, и, не переставая размышлять об этом старом ребусе, ответил:
- Слушаю, да.
- Это Преображенская, Валентина Михайловна, - раздался знакомый голос архивариуса. - Вы можете говорить?
- Да, Валентина Михайловна, без проблем.
Я заметил, как лицо журналиста просияло. Он стал кивать головой.
- Я просмотрела архив о том, что вы просили,- голос женщины был слегка взволнованным и удивленным одновременно. - И у меня нерадостные новости для вас.
Она немного замешкалась и продолжила:
- Кто-то удалил всю информацию об этом цирке.
- То есть как?
Игорь перестал улыбаться. По моей интонации он понял, что-то неладно.
- Сама ума не приложу, система работает исправно, поиск тоже. Но все, что касается цирка Арамис, кроме того распоряжения, что я вам распечатала, ничего нет. Будто кто-то взял и подчистил память сервера. Но это практически сделать невозможно. Для этого нужны ключи и пароли, - женщина хотела еще что-то добавить, успел вклиниться в эту мгновенную паузу.
- А в бумажном варианте? – спросил я, не теряя надежды. – В самом архиве должно ведь сохраниться?
- Я тоже подумала над этим, я попробую проверить, я вам позвоню.
- Спасибо Валентина Михайловна, премного благодарен,- сказал я.
- Что случилось?- спросил журналист, выезжая на шоссе.
- Кто-то удалил все данные о гастролях этого немецкого цирка из базы архива,- сказал я, доставая сигарету.
- Не может быть,- удивленно промолвил Кох. - Это становится очень странным. Тебе не кажется, Борис?
Конечно, мне казалось все происходящее действительно странным. События далекого прошлого, всплывали в настоящем. Это походило больше на утопленника, который всплывает по весне. И вот, на фоне цветущих деревьев, терпкого аромата распускающихся почек, по воде плывет раздувшееся полуразложившееся смердящее тело.
Еще двадцать минут мы ехали в гробовой тишине. Каждый думал о своем. Мы двигались в противоположном направлении от города. Справа и слева к дороге подкрадывались поля кукурузы, подсолнечника и пшеницы. Из-за палящего солнца желтые початки бессильно повисли на высохших стеблях. Желтые лучи подсолнухов тоже жалобно тянулись к солнцу, которое их убивало. Мы свернули на проселочную дорогу. Впереди показалась небольшая деревенька. Перед въездом я увидел скромный рекламный щит с одной единственной надписью: "Харчевня". Игорь петлял по узким улочкам и вскоре остановился. Из кустов нам весело подмигивали узкие окошки мазанной избушки.