- А почему ты избегал приезжать в Междуреченск? – глядя мне в глаза, спросил журналист.
- На то были свои причины, мне не хотелось бы говорить об этом, - откровенно ответил я.
Я взглянул на Коха. Он был немного бледным и смотрел на воду отвлеченным взглядом. Но потом, он вдруг снова проснулся:
- Ты доволен своей жизнью, Игорь? Ведь я совершенно ничего не знаю о тебе, - мой голос вернул журналиста к «жизни».
- Я скажу тебе по секрету, - внезапно признался Кох. – Я тоже сейчас пишу роман.
Я улыбнулся.
- И о чем, если не секрет?
- Пока секрет, но скоро я тебе его почитаю, - журналист уверенно закивал головой. – Честное слово, может быть, там будешь и ты?
Принесли еду. Запахло борщом, свежими телячьими котлетами, салатом из помидоров и огурцов, обильно сдобренный подсолнечным маслом, зеленый лук, редиска, сало. Все было вкусно и аппетитно. Мы смели все с тарелок со скоростью курьерского поезда. После еды пот мелкими струйками стекал по нашим горячим лицам, но это совершенно не мешало наслаждаться сытной и горячей едой.
- Что будем делать дальше? – журналист откинулся на спинку лавочки, обмахивая себя салфеткой.
- Думаю, надо заехать в фотоателье, для начала, попробовать там что-нибудь разузнать, - сказал я, допивая прохладный морс из высокого прозрачного стакана. – Хотя я сомневаюсь в успехе нашей авантюры, но иногда, знаешь, срабатывало.
Игорь улыбнулся.
- У нас с тобой отличная команда, старик! – сказал Кох, вставая. – Отличная команда…
(Из черной тетради) - 1893 год. Германия. НАЧАЛО
«Мое имя Гельмут Шварцкопф. Моя чокнутая мамаша записала меня на фамилию отца, хотя я был незаконнорожденным, она обманула преподобного пастора, который от слепоты и старости совершенно ничего не видел, когда записывал метрики. Меня забрали в приют святого Варфоломея, когда мне исполнилось пять лет. Мать, после убийства баронессы, повесили через месяц во дворе городской тюрьмы. Я рос хилым и замкнутым ребенком. Несколько лет, проведенные в приюте для сирот.... Были самыми ужасными и долгими в моей жизни. Все воспитатели и надзиратели знали о поступке моей матери. Мало того, об этом знали все воспитанники. Они дразнили меня "выродком", "ублюдком" и сыном убийцы.
Сам приют располагался не в очень живописном местечке ……… Вокруг чернели горы, поросшие черным мхом и кривыми деревьями. Под каменным мостом, текла холодная, мрачная речка. Солнце очень редко попадало сюда. Оно всходило с восточной части горы, и, повисев два часа, убегало за западный хребет. Мне казалось, что светило не хочет смотреть на мои страдания, а может, просто не в силах мне помочь.
Нас редко выпускали гулять. Все время мы сидели в холодных, озябших классах и зубрили латынь. Спали все вместе в большом зале. Здесь стояло несколько рядов железных кроватей, застеленных по-армейски. Белые наволочки подушек образовывали высокие снежные комья на шерстеных одеялах.
Осенью, Зимой и весной здесь правили северо-восточные ветра. Они несли холод и сырость во все дома долины. Приют стоял первым на пути ветра и первым брал на себя удар промозглого холода. Воспитанники, стуча зубами, кутались в шерстяные одеяла. Отовсюду доносился грудной кашель. Каждый год умирало от воспаления легких как минимум пять-шесть детей. Мы все выстраивались во дворе и смотрели, как санитары выносят на носилках накрытый простыней маленький окоченевший труп.
Как-то в самом начале осени, нас отпустили погулять в горы. Не скажу, что это была настоящая прогулка, нас просто вывели из каменных стен приюта и ответили через мост вниз к реке. Ранняя осень разбрызгала золото красок, смешивая их на палитре деревьев с медью и бронзой. Синь неба местами разрывала серое полотно низко висящих облаков. Горная река несла своими водами опавшие листья, вперемежку с ветками и мхом.
Воспитатель гер Браун – здоровенный мужчина с круглой и совершенно лысой головой, лениво щурился на солнце. Он взял с собой раскладной стульчик и, покуривая трубку, вдыхал свежий воздух. Я всегда играл один. Мне нравилось наблюдать за речными крабами, или рыбками, которые, борясь с течением, находили себе убежища среди камней. В тот день я забрел немного дальше, чем обычно. Я увидел большой камень, покрытый темно-зеленой шубой мха. Вдруг мое внимание привлекло нечто. Оно копошилось меж веток опавших деревьев. Я подошел поближе и увидел молодого голубя. Птица, видимо, зацепилась крыльями за острые колючки и безуспешно пыталась выбраться на волю.