Тогда, в карцере, я обнаружил в себе еще одну страсть. В углу возле кровати, на которой я провел долгих семь дней, трясясь от холода, была навалена целая куча полуистлевших книг. Некоторые сохранились в неплохом состоянии. Одна из книг была «Открытые колдовства» англичанина Реджинальда Скотта. Это было немецкое переиздание ее английского варианта 1584 года. Немецкий вариант датировался 1824. Я с упоение читал, как автор пытается разоблачить «дьявольские шутки» балаганных фокусников. Мистер Скотт утверждал, что дьявол не управляет этими людьми – все дело в ловкости их рук. Сам не желая того, мистер Реджинальд Скотт раскрыл множество трюков с монетами, картами и верёвками, которые в средневековье считались уделом рогатого Бафомета. Следом я откопал две книги Робера Удена: «Разоблачение плутовства греков» 1864 года издания, и «Секреты престидижитации и магии» 1870 соответственно. Я с упоением читал про знаменитое путешествие Удена по Алжиру. Он доводил до экстаза вождей местных племен и их многочисленных родственников, пачками затыкая за пояс всяких местных шаманов и колдунов. В куче хлама я нашел несколько веревочек, с которыми принялся совершать первые трюки. За неделю я проглотил все три книги. Оставалось только одно – как их вынести из карцера и спрятать в укромном месте?
За несколько лет у меня накопилось три марки серебром. Эти деньги я копил на случай бегства, или чрезвычайного обстоятельства. Я решил отдать их долговязому Максу Ригеру. Он три раза день педантично ставил стакан с водой и четвертинкой хлеба мне на стол и уходил. Вечером у меня состоялся разговор с ним. Макс очень сильно заикался и лицом походил на дебила. Услышав о деньгах, его глаза заблестели. Я пообещал, что если он вынесет эти книги из карцера и подержит их у себя, я отдам ему три марки. По тем временам это были колоссальные деньги. Макс долго соображал, но, в конце концов, наконец, до него дошло, и долговязый парень спрятал книги подмышкой.
Мое освобождение никак не сказалось на унылом ритме приюта для сирот святого Варфоломея. Я, как и обещал, отдал три серебряных монеты Максу, за что получил в руки три заветных тома.
С того момента началось мое становление иллюзиониста. Я запоминал наизусть десятки, сотни трюков. Я тренировал руки под партой, во время воскресной мессы, в столовой. С каждым месяцем мое мастерство становилось все совершенней. Я стал показывать фокусы с шариками, которые мне отлично заменяли гладкие голыши, коих полным-полно у реки. Гер Браун умер через два месяца после моего «всплеска». Ничто не предвещало беды. Утром он как всегда следил за нами в столовой, а после обеда лег отдохнуть и не проснулся. Его перенесли в «холодную», так мы называли небольшую комнату, куда время от времени сносили мертвецов.
Через два года мытарств меня выперли из приюта, дав бумаги на имя Гельмута Шварцкопфа и десятью марками в кармане. На улице стоял 1895 года. Мне исполнилось пятнадцать лет. Я был высок, темноволос и полон сил. Я уже давно решил связать свою жизнь с фокусами. За несколько лет я сам постиг мастерство этого искусства. Оказавшись за стенами приюта, я стал искать любую возможность показать свое искусство. Сначала мне удалось устроиться в трактире у одного толстого баварца. Каждый вечер у моего хозяина было небольшое представление, которое он давал, чтобы привлечь клиентов. Там была одна танцовщица – ее звали Ивон Лангер, она была дочерью пивовара с соседней улицы. Девушке было четырнадцать лет. Ее белокурые локоны делали ее и без того белую кожу почти прозрачной. Голубые глаза смотрели на мир с радостью и легкой долей наивности. Она танцевала на небольшой площадке, и посетителям нравилась тонкая грация Ивон и ее танцы. Отец девушки почти разорился и деньги, которые зарабатывала Ивон, спасали семью Лангер от голодной смерти. Кроме танцев, была музыка: два музыканта – один гитарист, другой- флейтист играли модные немецкие и французские мелодии. Хозяин не признавал патефонов, что, впрочем, не мешало прогрессу двигаться вперед. Мой номер шел последним. За одну марку я пошил черный фрак и брюки, за полмарки в магазине для меня нашелся отличный новенький цилиндр. Все в точности, как у знаменитого Робера-Удена. На остальные деньги я купил реквизит. Точнее не сам реквизит, тогда и в помине не было профессиональных магазинов для фокусников, а детали для него. Вначале моего представления я показывал простые фокусы с картами. Колода, словно живая, переливалась из левой руки в - правую. Я ловил карты губами, а потом они появлялись из рукавов. Под одобрительный гул завсегдатаев, я переходил к трюкам посложнее. Это были цветные шары, которые то появлялись, то исчезали под фарфоровыми стаканами. Летающая трость, рвущиеся стальные кольца, разрезание веревки, а потом ее чудесное восстановление. И наконец, на десерт было мое знаменитое «Апельсиновое дерево». Прямо на глазах изумленной публики я брал свежее апельсиновое семечко и сажал в его большой горшок с землей. Потом я производил магические пассы руками и своей «волшебной палочкой». Из земли показывался тонкий росточек, который постепенно разрастался в разные стороны, тут же появлялись листочки по после них два оранжевых апельсина. Публика ахала от увиденного и вскоре в трактире и дела моего хозяина пошли в гору. Для приведения механизмов моего фокуса с апельсиновым деревом, я нанял одного бездомного, который согласился за еду помогать мне. Однако, его тяга к спиртному однажды чуть не стоила мне сломанного оборудования, которое я делал собственными руками. Я тогда я уговорил Ивон помогать мне. Хозяин втрое увеличил мой заработок, что позволило мне платить Ивон и оставлять деньги себе. А уже через месяц на меня работали и двое музыкантов.