- Да потому что я чувствую, что стал пешкой в чьей-то кровавой игре, ведь это я тебя вызвал сюда, я написал письмо, я нашел эти чертовые поддельные фотографии и послал копии снимков тебе. А ты купился на всю эту чушь…
- Это не чушь, Игорь, - я сорвал с дерева зеленое яблоко и, потерев его о рубашку, откусил чертовски кислую сочную мякоть. – Кто-то действительно играет с нами и чужими жизнями, и он не остановится, пока его не поймают.
Яблоко было настолько кислым, что я, зажурился на несколько секунд и, видимо скорчил самую страшную гримасу в своей жизни. Мой рот скривился, из глаз брызнули слезы. Но это был единственный способ постараться не чувствовать во рту этот мерзкий кисло-сладкий вкус тошноты.
Зазвонил телефон. Я узнал номер Аллы. Женщина, по-видимому, увидела пропущенный вызов от меня, и решила перезвонить.
- Да, привет, - я отошел немного в сторону.
- Алло, Борис, я увидела пропущенный вызов от тебя, что-нибудь случилось?
- Да, кое-что, - неопределенно ответил я, - С тобой все в порядке?
- Да что с тобой, Борис? Со мной все нормально, я в супермаркете, хочу приготовить ужин, ты со мной?
- Давай созвонимся к вечеру, ок? – я не хотел обнадеживать Аллу обещанием, до вечера еще могло много чего произойти.
Я опустил трубку в карман.
- Алла? – догадался Игорь, подмигивая мне.
- Да, она.
В этот момент вышел Исаев, он был бледен, как полотно. Его правая рука была в перчатке, которая былая измазана кровью. В руке он держал мой роман «В лабиринте страха». Глаза оперативника блуждали по мне, журналисту и саду.
- Я никогда не видел такого, - признался Исаев. – Борис Владимирович, вам, наверное, стоит объяснить это.
Опер показал мне книгу.
- Николай, я сегодня утром уже имел разговор с Романом Викторовичем, он тоже показал мне мою книгу с места убийства отца Сергия. Убийца в точности копирует почерк героя моей книги. Все, вплоть до мельчайших деталей. Если я прав, то в этот раз он использовал имитацию жертвоприношения в честь бога Мишкоатля, или его еще называли «облачным змеем». Самым жестоким был ритуал, посвященный урожаю кукурузы: обычно в действе в качестве жертвы принимали участие мужчина и женщина. Женщине четыре раза жрец бил камнем по голове, после умерщвления таким способом, ее обезглавливали. Затем ее божественный «муж» показывали женскую голову толпе, и только тогда жрец вырывал сердце у «мужа». Но здесь, здесь мы видим жертвоприношение совершенного иного толка. Это «след воина». Жертвой такого рода становился знатный юноша из древнего рода.
- Ужас какой! – в один голос воскликнули Исаев и Кох.
- Это еще не самое страшное, если засуха длилась дольше, чем обычно, тогда жрецы использовали «дорогую» жертву.
- Это как? – спросил опер, убирая книгу в пластиковый пакет.
- Выбирали одного юношу из королевского рода, в принципе, от года к году, каждый мог стать жертвенным теленком для заклания, независимо от происхождения и социального статуса, даже жрецы регулярно делали себе кровопускания, в большом почете было прокалывание половых органов, щек и носа. Так вот, его привязывали над жертвенным камнем на вершине пирамиды, посвященной Мишкоатлю. Сначала жрец вспарывал живот, пока кишки бедняги не падали на алтарь. Перед экзекуцией жертву поили особым снадобьем на основе растительного наркотика. Все это время жертва находится в сознании. Второй жрец медленно наматывает кишки на золотой посох, сделанный точь в точь, как у бога Мишкоатля. Когда внутренности достаточно намотались, жрец силой дергает посохом, пока желудок жертвы не оказывается на острие посоха. А первый жрец вырывает его сердце.
- Что за кровавая религия? – прошептал Игорь.
- Любая религия кровавая, просто разница лишь в объеме пролитой крови, вот и все, - промолвил я. – А принцип один- наивная старинная игра – раб-господин.
Приехала следственно-оперативная группа. Из машины вышли двое: эксперт с чемоданчиком, но это был не Жигайлов, а следователь – не Бураков. Скорее всего, их дежурство кончилось и они, в отличие от парней из уголовного розыска, которые, видимо, не отдыхали и не спали никогда.
Молодой опер вышел из дома. Это был третий сыщик, который приехал вместе с Исаевым. Он держал в руках тарелку, на которой каталось два одноразовых шприца.