Я взял его и уставилась в стакан. Я мог бы нырнуть и утонуть в нем. Именно это я и делала. Что еще могло заставить утихнуть эту неистовую агонию в моем сердце?
"Все выходите".
Они стояли мгновение, обмениваясь неуверенными взглядами.
"Убирайтесь!"
"Да, возможно, нам стоит оставить Коула наедине с его мыслями", - сказал Пико.
Они поспешили к двери.
"Мы будем рядом, если мы тебе понадобимся", - добавила Дэва. "Только позови, и мы прибежим".
Когда в номере стало тихо, я вдохнул. Потом еще один, но боль в груди не утихала. В ней словно застрял нож, тяжелый и колющий при каждом движении.
Я опрокинул рюмку спиртного, взял бутылку с журнального столика и пошел в импровизированную художественную студию.
Вон Риттер однажды сказал мне - целую жизнь назад - выплеснуть свою боль в работу. Я рисовал, пока руки не свело судорогой, а глаза не заболели. Я рисовал, пока бутылка становилась все светлее и светлее. Проходили часы, а я не приближался к тому, чтобы найти конец боли.
Я знал, что никогда не найду.
Лондон
Тур закончился неделю назад, а от Амбри не осталось и следа.
Потому что я чертов идиот, думал я, стоя в беспорядке, который был моей спальней/студией в его квартире.
Я решил забыть, что он был демоном. Я стер его истинную природу, потому что это было неудобно для моего грандиозного плана покончить с одиночеством. Потому что с ним у меня было гораздо больше. Была любовь. Настоящая любовь.
Я думал, что она у меня есть.
Я думал, что она настоящая.
И я чертовски ошибался.
"К черту все".
Я отбросил кисть и поднял бутылку виски.
Вопреки всему, коллекция была почти готова. Я рисовал и пил, а когда не мог больше ни минуты, Пико был рядом, чтобы удовлетворить мои фармацевтические потребности в подкреплении сил.
Я знал, что хожу по краю бритвы, но что меня волновало?
Ничего
Это тоже ложь.
Я слишком сильно переживал. Я разрушил барьеры вокруг своего сердца, и теперь оно было разорвано в клочья. И я бросал разорванные куски на холсты, как кровь, позволяя версии монстра, преследующего Амбри, становиться все более чудовищным. Более опасным. Тьма поглотила его, и меня тоже поглотила.
Я изучал текущую картину. Когда она будет закончена, останется только одна. Самая важная.
Нельзя рисовать Амбри на подоконнике, будучи пьяным или под кайфом. Ты ведь знаешь это, верно?
Я сделал глоток спиртного. Может, и нет, но какое это имело значение? То, что я видела его тогда, было ложью.
В ту ночь я рухнул в свою пустую кровать и попыталась уснуть, но без особой надежды. Моя кровать превратилась в поле боя, где я боролась с ядовитыми мыслями в своей голове, которые не давали мне покоя.
"К черту все", - пробормотал я и потянулся за бутылочкой "помощников сна" Пико. Мне не нравилось принимать их - я понятия не имел, что это такое, - но парень может так долго не спать.
Я выпил две таблетки и запил их водой, которую держал на тумбочке для ибупрофена после перелома. Я погрузился в подушку. Время искривилось и стало скользким; я проснулся после того, как мне показалось, что я проспал всего час.
В моей комнате кто-то был.
Я медленно сел и вгляделся в силуэт тени. Высокий мужчина, стройный и изящный.
"Амбри?"
Он шагнул в лунный свет, необыкновенно одетый в черное. Свет вырезал контуры его лица и сверкал в золоте его волос, делая их серебряными.
Он не двигался и не говорил. Я сбросил одеяло и подошел к нему.
"Ты... вернулся?"
Он улыбнулся тем безумным, сардоническим изгибом губ, который я так любил, и протянул мне руку. Я взял ее, и он притянул меня к себе, а затем прижался своим ртом к моему.
Я прильнул к нему, обхватив его руками. Он поцеловал меня крепко и глубоко, и мое облегчение от того, что он вернулся, тут же свернулось, как прокисшее молоко. Он был кислым на вкус. И холодный. Его руки вокруг меня были неправильными. Он чувствовал себя совсем не так.
Я попыталась отстраниться, но он держал меня крепко, его рот был запечатан на моем. Его глаза были черными-пречерными, но мертвыми, без искры жизни. Его язык в моем рту стал щекотным. Крошечные лапки, трепещущие крылья...
Я пыталась закричать, не обращая внимания на жуков, заполнявших мой рот и проникавших в горло. Потом руки Амбри вокруг меня растворились - он растворился в рое, который вливался в меня. Я упал на колени, отпрянув, задыхаясь и захлебываясь, мое тело билось, сопротивляясь вторжению. Я смутно осознавал, что в комнате есть и другие тела, теневые фигуры с крыльями, стоящие надо мной в безмолвном, злобном веселье.
Слезы текли по моему лицу, а перед глазами плясали звездочки от недостатка кислорода. Мои внутренности ползли, раздувались, растягивались, пытаясь сдержать рой. Пошатываясь, я поднялся на ноги и попытался бежать. Спастись. Но бежать было некуда. Я согнулся пополам, боль пронзила меня. В тот момент, когда я думал, что потеряю сознание, рой извергся из моего открытого, задыхающегося рта.
Я отплевывался, мои внутренности сжимались, и когда последний жук исчез, я закричал...
...Я очнулся на полу в своей комнате, мой крик замирал в горле, а в гостиной звонил телефон.
"Господи Иисусе..."
Поздний утренний свет струился в окно. Был день. Ни жуков, ни теневых фигур... Это был всего лишь кошмар.
Ты уверен в этом?
Я подполз к тумбочке и схватил стакан с водой, чтобы вымыть кислый вкус изо рта.
Мой телефон зазвонил снова.
У меня было искушение отпустить его, но мне вдруг понадобилась связь с внешним миром. Это не были краски, демоны и тоска по Амбри, когда я едва могла дышать, а потом все это стало сниться в кошмарах.
Пошатываясь, я дошел до гостиной. Мой телефон замолчал, а потом зазвонил снова, когда я подошел к нему.
Люси.
Она звонила уже неделю, и я нарушил свое обещание не закрывать ей рот. Я не хотел, чтобы она слышала меня таким, но под гневом, болью и выпивкой какая-то часть меня нуждалась в том, чтобы она услышала меня именно таким.
Я сел на диван и постарался звучать более трезво, чем чувствовал. "Привет, Люс".
"Привет, Коул", - сердито сказала она. "Господи Иисусе, я звоню уже целую вечность. Я знаю, что ты теперь большая знаменитость, но я подумала, что могу заслужить хотя бы сообщение, которое даст мне знать, что ты все еще жив".
"Прости".
"Ну... что происходит? Ты в порядке? Что случилось?"
"Ха. Сколько у тебя времени?"
"Для тебя? Вечность", - сказала она настороженно. "Но ты говоришь как пьяный, а там еще даже не полдень".