Голди слушала, как шумят люди, устраиваясь поудобнее, чтобы послушать хорошо знакомую каждому историю. Но в этот раз Протектор не стала напоминать о том, как их предки пришли сюда из Мерта. Она не рассказала о Родных Войнах и Войне Чудовищ, а также о войне за Независимость и непрерывный поток убийств и страданий. Не сказала и о Годе Отчаяния, когда дети умирали, как мухи. Она не рассказала о героической борьбе горстки выживших, которые приложили огромные усилия, чтобы сохранить оставшихся детей. Впоследствии именно эти люди стали первыми Благословенными Хранителями.
Вместо этого она улыбнулась и сказала:
— Но это было давно. На протяжении двухсот лет наш город очищался от опасностей. Каналы оградили, свободные кварталы заселены. Животных и птиц прогнали. Страшный Дант стал прекрасным Джуэлом. Нам больше не надо сохранять былую бдительность.
Большинство людей согласно кивали, но Голди видела и тех, кто определенно не был согласен. Во втором ряду она заметила Хранителя Хоуп, чье лицо потемнело от гнева.
— За мной стоят дети, — продолжила Протектор, — которые приведут нас к светлому будущему.
Она замолчала. Голди посмотрела на своих одноклассников. Фэйвор грызла ногти, Форт улыбался, но было в его улыбке что-то фальшивое, словно он нацепил и забыл про нее. Плам и Глория побледнели от волнения. Джуби переминался с одной ноги на другую. Голди услышала, как херро Остер прошептал:
— Во имя Семи, Джуби! Ты можешь еще пять минут постоять спокойно?
Люди нервно рассмеялись. Протектор снова улыбнулась.
— А теперь, Его честь Командующий, — сказала она, — принесет нам Благословление!
В зале воцарилась тишина. Никто не шевелился.
— Где Командующий? — тихо спросила Голди у мамы.
И словно в ответ на это среди людей началось оживление.
— Пропустите! Пропустите! — громко говорила Хранитель Хоуп, а затем она взобралась на сцену, с преувеличенной важностью отряхивая свою мантию и поправляя шляпу.
Протектор посмотрела на нее поверх очков.
— Произошли какие-то изменения? — спросила она. — Мне о них никто не сообщал. Где ваш начальник?
— Ваша милость, — сказала Хранитель Хоуп, — Его честь должен быть здесь, но, видимо, его что-то задерживает. Возможно, нам стоит отложить Разделение.
Сердце Голди замерло. Но Протектор мягко сказала:
— Раз Командующего здесь нет, то я думаю, что вы сможете дать нам Благословление.
— Нет, это не…
— Сейчас же, Хранитель, — в голосе Протектора зазвенела сталь.
Хранитель Хоуп еще немного повозилась со своей шляпой и мрачно посмотрела на длинный ряд детей.
— Клянетесь ли вы сохранять бдительность и не подвергать опасности себя и других? — проворчала она. — Даже если вы больше не будете находиться под защитой Благословленных Хранителей?
Внезапно во рту Голди пересохло. Вместе с сотнями других голосов она ответила:
— Клянусь!
— Клянетесь ли вы чтить Семь Богов и их планы на вас, которые они передают через Благословенных Хранителей?
— Клянусь!
— Клянетесь ли вы не богохульствовать и избегать мерзости в любом ее проявлении?
— Клянусь!
Хранитель Хоуп заколебалась. Голди сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
Протектор тихо кашлянула.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Да пребудет с вами Благословление, — несмотря на отвращение, голос Хранителя Хоуп стал громче, в такт знакомым словам. Она называла богов одного за другим, в порядке уменьшения важности так, чтобы не оскорбить никого из них:
— Пусть Великий Вуден не пошлет за вами ночью своего черного быка. Пусть Плачущая Леди винит в своих слезах кого-то другого. Пусть Громовержец, Мечтатель и Слесарь забудут ваши имена. Пусть Помогающий никогда не решит, что вы нуждаетесь в помощи, а Плешивый Тук рассказывает свои шутки кому-то еще.
Голди на каждом имени сгибала пальцы.
— Благословляю вас. Трижды благословляю! Да будет так! — едва последние слова были произнесены, Хранитель Хоуп поспешила исчезнуть со сцены, словно ей не хотелось иметь ничего общего с церемонией.
— Лейтенант-маршал? — тихо напомнила Протектор.
Лейтенант-маршал ополчения стоял рядом с ней. Теперь же, он протягивал небольшие ножницы. Протектор достала из кармана мантии небольшой кусочек бумаги, развернула его и громко объявила: