– Ты имеешь полное право меня ненавидеть. Я приму любое твое решение, – твердо сказал Иван Иванович и крепко схватил Надю за руку. – Только дай мне шанс все исправить. Я хочу начать все сначала. У тебя будет все: работа, квартира, деньги, независимость, ты сможешь посмотреть мир, нормально одеться, стать состоятельной и самодостаточной женщиной. Не отталкивай меня. Я знаю, что мама не простила и не простит меня. Во всяком случае, пока. Я не готов встречаться с ней и очень тебя прошу ничего ей не говорить о нашей встрече. Я для нее умер. До определенного момента. Я разберусь здесь с делами, улажу все формальности с разводом, тогда мы с тобой и подумаем, как быть.
«Я его ненавижу. Он испортил мне жизнь», – вяло подумала Надя. Злости не было. Зато логика подсказывала, что быть бедной, но гордой можно лишь до того момента, пока не найдешь чемодан с деньгами. Далее будет два варианта: либо ты его подбираешь и перестаешь быть бедной, но гордой, либо гордо перешагиваешь и тащишься дальше по жизни не просто бедной и гордой, но еще и глупой. Чувствуя себя витязем на распутье, Надя засопела, прикидывая варианты. Слово «самодостаточная» ее купило. Оно было антонимом слова «зависимая». Сейчас она зависела ото всех: от мамы, с которой вынуждена была жить и терпеть ее невыносимый характер, от мнения окружающих, которые могли презрительно коситься на ее одежду, от мужчин, которым нужно было непонятно что, но явно что-то такое, чего не было у Нади.
– Женщина делает себя сама, – любила говорить Вика. – Мужик примитивен по своей сути. Если на бутылку с пивом наклеить этикетку «молоко», он ни за что не догадается открыть и понюхать. Поэтому не жди, что кто-то разглядит за твоей ненакрашенной физиономией, отсутствием нормальной прически и колхозным прикидом интеллект и нежную душу. В первую очередь ему нужна упаковка. Не надо переть поперек паровоза. Нужна упаковка – дай. Даже Золушку нарядили и засунули в карету, чтобы свести ее с принцем. Фея-то не дура была. Какому принцу нужна Золушка в ботах? Не-е-ет. Каждый ищет свою судьбу в хрустальных туфельках. Ну, так и помоги им. Даже если у тебя нет бального платья и тетки феи, веди себя так, как будто есть.
Вика, возможно, была права но Надя финансово не тянула ни на бал, ни на хрустальные туфельки. А в том, что у нее было на данный момент, чувствовать себя уверенно не хватало наглости.
Внезапно обвалившийся на голову заграничный родитель мог исправить ситуацию. Тем более что она ничего у него не просила – сам предложил. Плюс ко всему человек искренне раскаивается, хочет искупить вину. В конце концов, все мы совершаем ошибки. Главное – иметь мужество их признать. Ведь оттолкнула же она шатена, которого теперь тщетно пыталась найти. Надежда не была корыстной, и колкое ощущение неловкости ворочалось где-то под ложечкой, словно она сейчас продавала что-то, предавая… А кого она предавала? Маму? Чем? Какой будет ее жизнь, если она сейчас оттолкнет раскаивающегося отца? Снова просиживание штанов в убогой конторе Клякмана? А потом? Дед уйдет на пенсию, продаст бизнес, ей придется искать новую работу, жить на копейки, одеваться в дешевые шмотки с рынка и ждать… Кого? Принца? Да сдалась она принцу! Кому она вообще нужна со своими комплексами, торчащими ключицами, худыми коленками и тонкой косичкой, из которой никак не получалась нормальная прическа, сколько они с Викой ни экспериментировали. В конце концов, мама сама отца выгнала и у Нади не спросила. А теперь Надя выросла и имела право пустить этого, пусть чужого, но формально родного мужчину обратно, в свою жизнь, в свою судьбу. А там видно будет. Пусть мама решает сама за себя…
– Ладно. – Надюша неловко пожала плечами, не соображая, как бы сложить слова так, чтобы получилось достойно и не унизительно для нее. А то еще подумает, что она из-за денег. Нет, она просто должна как-то изничтожить причину своей неуверенности в собственных силах, отправную точку всех своих бед. Потому что она больше не безотцовщина.
– Наденька. – Иван Иванович смотрел на нее повлажневшими глазами. – Я все для тебя сделаю. Все! Я уже решил, что бизнес в России будет оформлен на тебя. Чтобы потом никаких проблем у тебя не возникло. Будешь у меня бизнес-леди. А мы… я… нет, мы с мамой будем тобой гордиться. Ты только маме не говори ничего, я тебя умоляю. Пусть это будет наша первая маленькая тайна. Я должен сам, ладно?!
Мог бы и не просить. Надя решила, что с удовольствием предоставит ему право самому утрясать свои вопросы с мамой. Кому охота лечь под танк? Если есть желающие, она легко уступит им эту честь.
Почувствовавшая себя будущей бизнес-леди, Надя физически ощущала, как ее наполняет уверенность в себе, в завтрашнем дне и вообще во всем. Самодостаточность вливалась в организм с каждым вздохом. Это было волшебное, непривычное чувство.
Рабочий день с утра пошел наперекосяк. Сначала Надя поругалась с водителем, который, деликатно дыша в сторону, сообщил, что у него давление и на работу он приехал только за тем, чтобы об этом сообщить и честно отпроситься. Надя его трудовой подвиг не оценила и потребовала справку.
– А кто товар повезет, кто? – орала она, понимая, что уже никто. В таком состоянии Шурик доедет только до первого гаишника.
– Завтра отвезу, – бубнил Шурик и протяжно шмыгал. Ему было плохо и маятно.
– А сегодня? Сегодня что я шефу скажу?
– Придумай что-нибудь. – Водитель заискивающе смотрел на Надежду и подпихивал к ней по столу обтрепанный батончик «Баунти». – Это тебе. Испытай райское наслаждение.
Лучше бы он молчал.
Надя свирепо оттолкнула подношение и простонала:
– Какое наслаждение? Что ты несешь? На проходной коробки стоят! Там же до вечера обязательно что-нибудь сопрут. Занеси их хотя бы наверх.
Забыв про давление, оживившийся Шурик вылетел из приемной и ударными темпами перенес все коробки под Надюшин стол.
– Ну, до завтра? – Он неуверенно помахал рукой, подсказывая ответ.
Спасла его Вика Красовская, свежим ветром влетевшая в помещение.
– Иванцова, привет! У меня для тебя новость! – Вика загадочно улыбнулась и скосила глаза на Шурика.
– Здрасьте, – заулыбался тот, забыв разом и про давление, и про то, что собирался в отгул. Или, скорее, в загул, судя по лихорадочному блеску в глазах. – А вы к нам?
– Свободен, Саша! – рыкнула Надежда. – Чтобы завтра с утра был как огурец!
– О, – вдруг вспомнил о чем-то своем досрочно освобожденный от трудовой вахты Шурик. – Точно. Огурцы…
И ретировался, озабоченно бормоча.
– Надя, ты сейчас упадешь. – Вика плюхнулась на гостевой диванчик и с видом заговорщицы уставилась на Надюшу. – У Гарика нет пары!
– Да что ты говоришь! – издевательски всплеснула руками Надя. – Нету? Пары? И как же он живет неспаренный?
– Еще вчера он был, как ты выражаешься, спаренный. Только имел неосторожность сделать любимой девушке сюрприз, заявился домой раньше. Все. Нету девушки.