Йэну всегда нравилось находиться в своей комнате, особенно в дождь. После смерти отца у него даже мысли не возникло переехать в спальню. Правда, сейчас его комната казалась слишком большой, простоватой и пустой.
Переодеваясь в потертые джинсы и рабочую рубаху, он подумал, что, кажется, становится сентиментальным. Наверное, от того, что поцеловал Джейси на кухне, а еще потому, что до сих пор испытывает боль — так велико его желание обладать ею.
Сколько раз он говорил себе, что нужно думать головой, но все его благие намерения пошли прахом, едва он увидел Джейси.
Он ругнулся и хлопнул дверью, выходя из комнаты.
Джейси пребывала словно во сне. Она продолжала чувствовать поцелуи Йэна, ощущала его прикосновения, тепло и тяжесть его тела. Пока Джейк прилег вздремнуть, она перемыла чашки и стаканы, оставшиеся после гостей, отложив заботы об ужине на потом.
Она выскользнула из дому и направилась к тому месту, о котором, живя в Штатах, всегда вспоминала в трудные минуты.
Джейси в Корробори-спрингс — большому чистому пруду, давшему название всей их земле. С незапамятных времен аборигены собирались здесь для особых церемоний и празднеств. Осталось только название — Корробори.
Вокруг пруда с трех сторон росли эвкалипты, защищавшие берег от ветра, а в это время дня и от солнца. Овцы вытоптали траву вокруг пруда, но у самого края воды возвышался плоский камень. Джейси уселась на нем, вытянула ноги и, закрыв глаза, откинула голову.
Это место казалось ей целебным. Приезжая в детстве к Джейку, она часто приходила сюда помечтать, подумать или читала здесь стихи и романы про любовь. Узнав об Йэне и Элейн, она пришла на этот нагретый солнцем камень выплакаться; она хотела умереть тогда.
Ей и сейчас захотелось заплакать. И засмеяться. Нет, так дело не пойдет, решила она. Не стоит сходить с ума.
Когда она вернулась домой, уже сгустились сумерки и заиграла музыка ночи. На окне горела лампа, словно Джейк боялся, что она не найдет дорогу домой.
Джейси нашла его на кухне. Он готовил яичницу-болтунью и разогревал консервированное мясо. У Джейка это называлось «пить чай». Он широко улыбнулся Джейси, принявшейся накрывать на стол.
— Мужчина готовит еду, — сказала она. — Пожалуй, я могу привыкнуть к этому.
— А ты думала, я свалю все заботы на тебя?
— А как же, я уже начала волноваться, — ответила она с улыбкой.
Он засмеялся — его смех показался Джейси дороже всех сокровищ — и махнул рукой, в которой держал лопаточку:
— Садись, девушка, и веди себя за столом прилично.
Опираясь на палку, Джейк продолжал возиться у плиты. Когда он снова повернулся к Джейси, лицо у него было серьезным.
— Расскажи мне о матери, — попросил он. — Она здорова?
Когда бы Джейси ни приезжала в Корробори-спрингс, Джейк неизменно задавал один и тот же вопрос. Ему было так же трудно спрашивать, как ей — отвечать.
— С ней все в порядке, — сказала Джейси, послушно сидя за столом и кончиком пальца обвода узор на истертой клеенке. — Занята в своих клубах, много забот с благотворительностью.
— А этот доктор, что женился на ней… он с ней хорошо обращается?
Джейси кивнула. Она знала, что Регина и Джейк разошлись по взаимной договоренности, но предполагала, что они любили друг друга, когда были вместе.
— Майкл очень добрый, — сказала она.
«Но он — не мой отец. Он не ты, Джейк Тирнен, и я не могу любить его так же сильно и чувствовать к нему то же, что и к тебе».
Джейк поставил яичницу и мясо на стол прямо в сковородках и с наслаждением опустился на стул. Он выглядел усталым и бледным. Сказались посещение друзей и готовка, но Джейси не могла запретить ему ни того, ни другого.
— Ну а что с тем молодым человеком, Полом? — спросил он. — Который умер несколько лет назад? Ты любила его?
Джейси замерла, не донеся вилку до рта. Она уже давно не упоминала о Поле в письмах к Джейку, потому что даже писать о нем было больно.
— Я его любила, — хрипло подтвердила она. — Но не так, как ты думаешь. Мы были друзьями, вот и все. Товарищами.
— Иногда это очень много значит, — отозвался Джейк, пристально глядя на нее. Как не хватает его взгляду искорки смеха. — Внешне ты выглядишь как надо, — мягко продолжал он, — но внутри у тебя сплошная рана. Ты думаешь, я не вижу? Или, по-твоему, я слишком слаб, чтобы выслушать тебя? — Он замолчал. — Я все еще твой отец, Джейси-девочка, и я люблю тебя.
Джейси положила вилку и подавила подступавшее рыдание.
— Так много…
— Ну говори же, — подбодрил ее Джейк. — Я знаю все про тебя и Йэна, особенно после того, как вы тут чуть не съели друг друга сегодня днем. Не побоюсь сказать, что кое-какие надежды в этом направлении остаются. Но есть что-то еще, да? Даже кроме того, что умер твой друг и как он умер.
Джейси отвела взгляд, потом заставила себя посмотреть отцу в глаза.
— Я столько всего провалила, — призналась она. — Я никогда ничего не доводила до конца. Я всегда убегала, когда становилось слишком трудно. Я не хочу быть такой, но ничего не могу поделать.
— Люди меняются, — заметил Джейк, расправляясь с яичницей. — А ты еще молода. Если тебе что-то в себе не нравится, работай над собой.
— Это не так просто, — возразила Джейси.
— Неужели? — не согласился Джейк, отхлебнул кофе и продолжал: — Школе в Иоланде требуется учитель. Тот, который был, куда-то отправился. Может быть, ты поможешь им.
Джейси загорелась моментально. Когда-то ей нравилось преподавать. Однако через минуту она покачала головой:
— Тебе нужен уход. Ради этого я и приехала.
Джейк притворно сердито посмотрел на нее, его австралийский акцент усилился.
— А кто тебе сказал, что мне нужна помощь? Мужчине бывает необходимо побыть одному, ты знаешь.
Джейси улыбнулась:
— Ты меня не проведешь, старый хитрец. Больные или здоровые, все мужчины любят, чтобы с ними нянчились, исключений нет. Ты стараешься быть благородным, пытаешься спасти меня от себя самой. — Улыбка ее угасла. — Как бы я хотела, чтобы тебе это удалось.
Они закончили есть в согласном молчании. Потом Джейси мыла посуду, а Джейк слушал новости по портативному приемнику. Выяснив, что происходит в мире, он выключил радио и поднялся с таким трудом, что у Джейси заболело сердце. Ведь он мог забраться на вершину дерева, чтобы снять котенка, на приз остричь за день больше всех овец, укротить дикую лошадь.
Джейк откашлялся.
— Ты же знаешь, что тебе следует быть более терпеливой с Йэном, — сказал он. — Он совсем не плохой человек, а тогда, когда у него была та, другая, он был просто очень молод.
Джейси не ответила, потому что не могла произнести тех слов, что ждал от нее отец.
Джейк немного помолчал, потом пожелал ей спокойной ночи и побрел в свою комнату.
Джейси чувствовала себя совершенно выбившейся из сил. Она плохо спала с тех пор, как улетела из Нью-Йорка. Бесконечный перелет вымотал ее. А в больнице в Аделаиде она ни на минуту не хотела покидать Джейка. Она ходила в гостиницу только принять душ и переодеться и провела большинство ночей на стуле в палате отца. Ее не оставлял страх, что он может умереть, как и Пол.
Джейси пошла к себе, разделась и вытянулась на кровати с книгой в руках, но ее хватило только на то, чтобы выключить свет и закрыть глаза. Она сразу же вспомнила поцелуи Йэна и ощутила их, и все несбыточные мечты ожили и окружили ее, словно призраки.
3
На следующий день в «Гусе и собаке» состоялось заседание школьного комитета Иоланды, председательствовал Йэн Ярбро.
Он сидел за изрезанным деревянным столом и мрачно смотрел на двух других членов комитета. По случаю собрания он принял душ и надел белую сорочку.
— Нам нужно кем-то заменить Райерсона, — объявил Йэн. — Он опять отправился бродяжничать и бросил детей.
Брэм Маккалли, владелец пивной и бакалейного магазина, с тяжелым вздохом откинулся на стуле. На нем была драная футболка, джинсы, потерявшие от старости свой изначальный цвет, и тяжелые ботинки. На правом бицепсе красовалась татуировка, изображавшая русалку с австралийским флагом в руках. Несмотря на свой внешний вид, Брэм был любящим отцом единственной дочери по имени Джасмин.