Рони скользнула мимо него и направилась к столу Морта, куда еще вчера вечером шериф швырнул ее вещи. Наклонившись, чтобы забрать вещи, она продемонстрировала Таберу часть спины. Она буквально ощутила, как ласкает кожу его взгляд.
Повесив сумку на руку, она повернулась и подарила Таберу яркую улыбку.
— Готова, если ты готов. Как думаешь, Шерра разрешит мне остаться у нее ненадолго? Этот старый дом летом такой скучный.
По правде говоря, он пугал Рони. Она не знала, кто устраивает все эти розыгрыши, но собиралась узнать. Раз или два она могла ошибиться и обвинить не того — как и вышло прошлой ночью, но она выяснит всю правду.
Тяжелый взгляд, которым одарил ее Табер, уверил Рони, что даже эта маленькая ложь не прошла для него незамеченной. Он знал, что если бы она не была напугана до полусмерти, то никогда не попросила бы разрешения остаться с его сестрой. Сначала Рони хотела попросить у Табера разрешения остаться у него. Но она знала, что не устоит перед своим к нему влечением и однажды неизбежно начнет умолять. Изолированность и интимность его жилья способна разбить вдребезги все ее попытки сохранить контроль. Она не хотела ни о чем просить.
Не хотела, чтобы сердце разбилось, когда Табер оттолкнет ее.
И с этой реакцией уже было почти невозможно совладать, признавала она. Рони считала, что это из-за ее неспособности жить в обществе, из-за того, что она уже много лет боялась ходить на свидания. Ты не можешь знать, хочет ли парень встречаться с тобой или он просто пытается подобраться к твоему отцу. К несчастью, ей приходилось ощущать на себе последствия отцовских выходок, мелких, но оттого не менее преступных.
— Шерры нет в городе на этой недели. — Он крепко ухватил ее за руку, когда она попыталась снова проскочить мимо. — Кстати, когда ты в последний раз ела?
Рони знала, что в последние месяцы сбросила вес. Страх и беспокойство заставили ее потерять аппетит.
— Ну, вчера. — Она попыталась скормить ему эту ложь, но по сжавшимся на своей руке пальцам Табера поняла, что провалилась. — Да ладно тебе, Табер. Ты вызволил меня из тюрьмы, как настоящий хороший парень. А теперь я просто пойду домой и буду сидеть тихо, пока ты не перестанешь на меня злиться. Я все еще на тебя работаю? — Мысль прошибла ее неожиданно, и она уставилась на Табера. Ей нужна была эта работа.
— Тебе бы в колледж вернуться, а не работать в вонючем гараже, — резко проговорил он, идя рядом с ней к своему пикапу. — Когда вернется твой отец?
— Блин, если бы я знала, — вздохнула она, одновременно пытаясь отогнать от себя мысли о колледже.
Не то чтобы она не хотела учиться. Но ей нужно было есть. Одно и другое совсем не сочеталось.
— Он уехал на прошлой неделе. Оставил записку, написал, что позвонит. С тех пор ни слуху, ни духу.
Не то чтобы она хотела его поскорее увидеть. Даже если отец находился дома, Рони все равно была одна. Если только ему не были нужны деньги, которых у нее часто не было. Вот тогда и начиналось самое интересное.
Табер открыл дверь грузовика, не отпуская ее руки. Она посмотрела на него снизу вверх и сглотнула комок в горле, наткнувшись на взгляд потемневших глаз. Они светились блеском, от которого ее тело окатило жаром, бедра свело судорогой, а внизу живота все сжалось. Впервые Табер смотрел на Рони так, словно увидел в ней что-то большее, чем просто избалованного маленького ребенка.
— Так что вчера случилось?
Ага. Он снова использовал этот не терпящий возражений тон. Тот, который заставлял ее сердце биться в груди, а кровь — стучать в венах тяжело и сильно.
Рони беспечно пожала плечами.
— Кто-то устраивает розыгрыши, что-то вроде того. Ты же знаешь, как это бывает. Мальчишки.
Он молчал очень долго.
— Что. Случилось. — И снова эта вибрация в голосе. Рони задрожала.
— Кто-то попытался вломиться в мой дом, понятно? — Она попыталась вырваться, но не вышло. — Я ехала за ними по главной дороге, пока не догнала. И потом я выстрелила, но или это преподобный Грегори вломился в мой дом, или у пранкеров (прим. «пранк» — хулиганство, розыгрыш. Люди, практикующие пранк, называются пранкерами) была другая машина. В общем, им удалось сбежать.
Она стреляла не с целью убить, а с целью просто припугнуть. К счастью, у преподобного оказалось чувство юмора, и он потребовал в качестве расплаты только одну ночь тюремного заключения. Это была не первая ее ночь здесь. Но явно и не последняя.
— Ты стреляла? — Черт, теперь он на самом деле разозлился. — Почему ты просто не позвонила мне, Рони? Почему, черт возьми, ты схватилась за пистолет?