— Настя, пожалуйста, расскажи, где ты была и почему от тебя пахнет спиртным. Нет, нет, иначе я сойду с ума!
Настя посмотрела на мать, глаза которой покраснели от слез, и ей стало жалко ее. Все-таки девочка всегда была примерной и никогда не доставляла лишних хлопот. Но сегодня она явно переборщила. Мало того, что не предупредила об опоздании, так еще и выпила немного пива.
— Мама, ты прости меня, — начала Настя. — Понимаешь, мы с Сашкой заболтались, и я совсем забыла про время.
— Какой такой Сашка, почему от тебя пахнет спиртным? — настойчиво засыпала Лариса дочь вопросами.
— Да, я выпила немного пива, а Сашка — мой друг. Мы с ним встречаемся, — пояснила Настя.
После такого объяснения Лариса впала в шок.
— Что вы… делаете с этим… Сашей? — переспросила она.
— Встречаемся, — терпеливо объяснила бестолковой матери Настя.
— Где ты его нашла и почему не познакомила с нами?
— Мамочка, ты можешь задавать вопросы по одному? А то я не в состоянии одновременно отвечать сразу на несколько. С Сашей мы познакомились две недели назад на пляже. Он тебе, мамочка, обязательно понравится, но пока я не буду вас знакомить, потому что еще не решила, связывать ли с ним дальнейшую жизнь или не стоит.
Лариса потихоньку осела в кресло, иначе свалилась бы на пол.
Какая дальнейшая жизнь? О чем она толкует? С кем это Настя решила связать свою жизнь в предпоследнем классе школы? Конечно, очень похвально, что она не хочет торопить события, все взвесить как следует и обдумать, но о какой дальнейшей жизни с ним она твердит?
Ларисе казалось, что она спит и видит дурной сон. Котова незаметно ущипнула свое запястье, чтобы очнуться от него. Но все напрасно: сон не проходил, Лариса не просыпалась, а перед ней все так же продолжала стоять Настя и рассказывать взахлеб про какого-то Сашу, которого Котова и в глаза не видела. Но ей очень этого хотелось.
— Настя, это твой одноклассник? — она цеплялась за последнюю соломинку.
— Мама, ты что, глухая? Я же тебе русским языком говорю, что познакомилась с ним две недели назад на пляже, — повторила Настя.
— Сколько ему лет? — устало спросила Лариса.
— Двадцать два, — с вызовом ответила Настя.
— Сколько? Ты с ума сошла! Он же старше тебя почти на десять лет! — заорала Лариса и сама испугалась своего голоса.
— Не вижу в этом никакой проблемы, — пожала плечами Настя.
Ларисе показалось, что все это происходит не с ней. Она оглянулась вокруг и увидела знакомую до боли картину: муж Евгений растянулся на диване перед телевизором. Настя стояла перед ней и несла какой-то бред о своей первой любви.
— Я знала, что тебя испугает возраст Саши, поэтому и не хотела говорить.
Лариса поняла, что, если этот разговор затянется еще хоть на минуту, она рискует потерять дочь. Но в данный момент она не могла трезво мыслить. В голове вертелась поговорка: «Трава соломы зеленее, а утро вечера мудренее…» Поэтому Лариса решила отложить разговор до лучших времен.
Открыв глаза, Лариса увидела, что сидит в кабинете своего ресторана. Ее попытка убежать от проблем не увенчалась успехом. Мысли о дочери не давали покоя. Поэтому Котова решила, что лучше заняться делами, это принесет хоть материальную пользу, а думы о Насте ничего, кроме головной боли, не сулят.
Лариса встала из-за стола и спустилась вниз, к Степанычу.
Глава 2
— Привет, извини, я немного задержалась.
— Привет, думаю, что я тебя прощу, — улыбнулся Игорь, целуя руку симпатичной брюнетке.
— Куда мы с тобой пойдем?
— Мила, ты когда-нибудь была в «Чайке»? — поинтересовался Игорь.
— «Чайка»? Это же самый дорогой ресторан в Тарасове! — удивилась Мила. — Конечно, не была, откуда у бедной аспирантки университета такие деньги?
— Тогда пойдем туда!
Игорь галантно открыл перед Милой дверцу своей машины и помог ей усесться.
— Классная машина! — не уставала восхищаться девушка.
Игорь с улыбкой смотрел на нее.
Забавная. Она ему нравится, и он должен признаться, что у друга Крылова отличный вкус, хотя он в этом никогда не сомневался.
Темно-синий «Опель» мягко преодолевал тарасовские расстояния, обгоняя другие машины.
— Мы куда-то опаздываем? — поинтересовалась Мила.
— С чего ты взяла?
— Просто ты сильно гонишь, мне даже страшно, хотя трусихой я никогда себя не считала, — призналась она.