Предательство. В их ряды затесался предатель. Кто же он? Эта мысль терзала Бадаева больше всего. Он должен был, обязан был распознать его, на то он и командир. Значит, враг оказался хитрее?
Спокойно, не время сейчас предаваться отчаянию… Сейчас, как никогда, нужна светлая голова и трезвая оценка обстановки. Что же врагу известно о нем и его отряде? Практически очень мало. Бадаев понял это из вопросов, которые задавали ему. Допрашивали его поочередно локатинент Аргир и майор Курерару с помощью своих подручных. Оба бывшие белогвардейцы, ныне сотрудники вражеской разведки.
— Фамилия, имя? — бросил ему Курерару, когда Бадаев впервые вошел в его кабинет — унылую небольшую комнату с письменным столом и двумя жесткими стульями по обе стороны. В углу, сразу возле двери, стоял еще один стул, на котором кучей были навалены какие-то металлические предметы вроде щипцов, палок, молотков. Впоследствии Бадаеву довелось познакомиться с каждым из орудий пыток в отдельности, а иногда и с несколькими зараз. Больше в этой комнате не было ничего.
Сначала Курерару вел допрос через переводчика: хотел повнимательнее присмотреться к этому легендарному Бадаеву, последить за его реакцией, за тем, как тот обдумывает свои ответы, как держится. Курерару сразу же понял, что на сей раз ему попался твердый орешек. Следователь был не глуп и упрям, и поэтому решил во что бы то ни стало этот орешек раскусить. Уже на первом допросе он отказался от услуг переводчика. Ион Курерару, он же Иван Кунин, совершенно в нем не нуждался.
— Фамилия, имя? — начал допрос Курерару.
— Вы их знаете. Вон мой паспорт лежит перед вашими глазами, — спокойно ответил Бадаев.
— Но этот паспорт — фальшивый. Вы Бадаев! — сразу решил огорошить его майор.
«Значит, все-таки знают». — подумал Бадаев. И снова возник мучительный вопрос: «Кто же предал?»
— То, что я Бадаев, вам еще придется доказать, — спокойно сказал Бадаев. Он надеялся, что майор проведет очную ставку, и тогда сразу же станет ясно, кто предатель.
Но Курерару не спешил. Он понял, чего добивается Бадаев.
— А я и не собираюсь вам это доказывать! — рассмеялся майор. — Достаточно того, что я это знаю наверняка.
— Ваше дело, знайте себе… — Павел равнодушно повел плечами.
— Да, но мы знаем не только ваше имя, но и достаточно осведомлены о ваших делах, товарищ командир партизанского отряда. Таких делишках, что даже небольшой их части хватит, чтобы отправить вас на тот свет.
— Отправляйте, — усмехнулся Бадаев.
— А мы не торопимся, — с издевкой продолжал Курерару. — Вы нам должны еще кое-что рассказать. Например, о численности вашего соединения, его вооружении, месте обитания… Да, еще не забудьте связи с городом. Они же у вас должны быть, не правда ли?..
— Напрасно стараетесь, господин следователь. Я вам ничего не скажу, — Бадаев встал, словно давая этим понять, что разговор закончен.
Курерару, прищурив глаза, процедил сквозь зубы, с ненавистью глядя на советского чекиста:
— Скажешь, сволочь, все скажешь. У меня даже камни говорят все, что я хочу. А ты не камень, ты всего-навсего слабый человек…
— Вот именно, — прервал его Бадаев. — Я не камень, я человек. И потому буду молчать…
На первом допросе его не пытали. Отправили в камеру «подумать». Но потом начался ад.
Вскоре тело Бадаева превратилось в сплошную рану. Однажды его били всю ночь, отливая водой, когда он терял сознание.
Бадаев молчал.
Хуже всего было то, что командир сидел в одиночке. После самых страшных истязаний некому было даже поднести к его губам кружку воды. Испытывая тяжелейшие физические страдания, Бадаев держался нечеловеческим усилием воли. Однажды его приволокли в камеру полумертвого. Через несколько часов надзиратель заглянул через смотровой «глазок» в камеру и с ужасом отпрянул: Бадаев лежал на полу и улыбался. Чему? Что могло радовать полумертвого человека?..
Он думал. Он вспоминал о днях борьбы с врагом и о том счастье, какое выпало на его долю, — служить Отчизне, быть до конца дней своих верным ее сыном. Что видел он в жизни, что испытал? Да все, чем богата человеческая жизнь. Он любил и был любимым, растил детей и работал, работал во всю душевную силу, на которую был способен.