Игорь понял, что так ничего и не объяснил. Мысленно выругал себя за спутанность изложения и решил не требовать от девушки слишком многого.
Марийка вызвала лифт, и Игорь заставил себя улыбчиво помахать ей рукой в знак прощания. После этого он быстро закрыл дверь на все обороты и почувствовал, что приступ беспокойства обостряется. В голове внезапно всплыли строки из давно позабытого собственного стихотворения:
И, оседлав, оседлая, бытом его стегала,
Где ты, большая-светлая, сердце не умолкало.
Так и есть! Липкие объятия бытовухи и мелочных разборок пытались присвоить Игоря себе, заставив сердце забыть о вечном поиске прекрасного. Ну уж нет! Он, Игорь, никогда не станет обычным, смирившимся с постоянным чувством гаденького раздражения, обывателем! Он всегда будет верить, что счастье возможно. Он докажет всем им, что можно быть счастливым и не лицемерить. Он никогда не докатится до самообмана и преступного разложения чувства на компоненты! Даже если Марийка права, и мудрые женщины действительно могут взращивать искусственное счастье… Ему, Игорю, нет до этого дела. Он все равно будет искать настоящее. Иначе, зачем тогда жить?
– Б-р-р-р!
Игорь, сам не понимая зачем, принялся мотать головой. Ощущение попадания в ловушку не проходило. Необходимо было срочно что-то предпринять. Не переставая мотать головой, Игорь легко оттолкнулся ногами от пола и встал на руки, уперевшись стопами в стену.
– Нет, не оно! – с видом одержимого сообщил он собственному отражению в большом коридорном зеркале.
Щелкнув кнопкой «плэй» на магнитофоне, Игорь наткнулся на оставленную Марийкой кассету «Белой Гвардии». Молниеносно нажав на «стоп» и заменив группу, он выкрутил регулятор громкости на полную мощность и принялся неистовыми скачками кенгуру– переростка сигать по квартире.
За безупречно натертым стеклом окна смирившиеся с серостью будней пешеходы, по-бычьи склонив головы, обходили лужи, спеша на работы. Стены дома дрожали от откровенности «Флойдов». Выбившийся из сил Игорь лежал на полу, распластавшись в позе морской звезды, и, перемежая слова с глупой улыбкой сумасшедшего, шептал загадочное: «Уф! Кажется, отпустило. На этот раз не сломили!»
– Поверьте, милочка, мой друг является здесь отнюдь не последним человеком, и я во многом могу оказаться вам полезен, – Стас интеллигентно поправлял очки, стремясь уверить и себя и общественность, в том, что они являются пенсне, многозначительно поглядывал на окна редакции и нервно подергивал сутулыми плечами.
Эта дурацкая привычка передергиваться появилась у него сравнительно недавно и вовсе не являлась, как могло показаться, нервным тиком. Начитавшись романов о пытающейся остановить красное безумие интеллигенции, Стас во всем стремился теперь походить на потрепанного боями белогвардейца, потерявшего в сражениях всё, кроме чести. На глупеньких барышень, которым давно уже осточертели всевозможные Рембы и Браты-2, этот образ производил неизгладимое впечатление. Вообще по внешнему облику бывшего одноклассника Игорь всегда мог безошибочно определить, что именно читает Стас сейчас. Поразительная способность вживаться в чужие образы заменяла Стасу отсутствие собственного. Увы, чудесные перевоплощения носили в бывшем однокласснике сугубо внешний характер. В душе он так и оставался непревзойденным треплом. Безобидным душкой-Стасом – в народе, подначиваемым Стасом-волокитой – среди друзей, вечным студентом – для преподавателей все еще не оконченного политеха, и всегда бодрым, улыбающимся и подтянутым Стасом-охранником – на работе. Ну не стал бы белогвардейский офицер так безбожно заливать первой встречной барышне о влиятельности своих знакомых. Не стал!
Между тем, положение Игоря сейчас носило несколько щекотливый характер. Намереваясь зайти перед дежурством в «Пробеле» к своим бывшим коллегам по редакции, он никак не намеревался встречать по дороге Стаса. И уж тем более не собирался подслушивать хвастливые речи этого Ловеласа, охмуряющего свою очередную жертву. Дабы сократить дорогу, Игорь двинулся в редакцию прямиком через городской парк, благо, тропинка через посадку давно была протоптана. Стас с барышней, как назло, разместились именно на той лавочке, рядом с которой Игорь должен был вылезти из кустов.
– Так вот, – продолжал ничего не ведающий о стоящем в двух шагах от лавочки Игоре Стас, – Мой друг, не без моих, конечно, рекомендаций, сможет попытаться договориться о вашем приеме на работу в этот журнал. Но я не могу ручаться перед ним за непроверенного человека. Понимаете? И, хотя, признаться, я давно пленен красотой ваших глаз и образа мыслей, но… Нам не мешало бы познакомиться поближе, понимаете? Может, кофе?