С первыми лучами рассвета нужно было уходить. Уже знакомым маршрутом, Игорь вел Веру к её дому. Хотелось наговорить глупостей, клятв и признаний. Хотелось расспросить, попросить и напроситься. Но Игорь молчал, боясь спугнуть гармонию.
– Как странно, – Вера заговорила первая, – По идее, мы ведем себя непозволительно. Отчего же я чувствую себя такой счастливой? Очищенной… Не совершавшей ничего плохого…
– Любовь делает чистым все, к чему прикасается, – неожиданно «прокрасноречился» Игорь.
– Ой, не Экзюпери меня! – отмахнулась Вера, наигранно сердито, – И так, от всей этой романтики голова кругом.
Вера расставила руки в стороны и вдруг начала кружиться, весело хохоча. Игорь едва успел схватить её за плечи после остановки.
– Вот видишь, чуть не упала!
– Держись за меня. Вместе мы – более устойчивая конструкция. Вместе у нас четыре ноги…
Верин дом показался значительно быстрее, чем хотелось бы. От необходимости отпускать любимую куда-то у Игоря защемило вдруг сердце.
– Когда-нибудь, мне не надо будет никуда уходить, – испытывая, видимо, тот же ужас перед расставанием, твердо произнесла Вера, – Господи, отчего же так сложно всё, а? – вдруг спросила она, обиженно глядя на небо. А потом развернулась и кинулась бежать со склона навстречу своим привычным будням.
Людям свойственно быстро забывать то, что они не в силах объяснить. К чему тратить силы на разгадывания неразгадываемого? Особенно, если и без того есть, чем заняться. В «Пробеле» страдать от безделья не приходилось. История с неудачным ограблением довольно скоро забылась. Некомпетентные – возмущенно посокрушались о несправедливом устройстве мира. Посвященные в неоднозначность ситуации Игорь и Вера предпочитали не вмешиваться, полагая, что Палюрич знает, что нужно предпринимать. В общем, поговорили, повспоминали, уже смеясь, а не переживая, и успокоились. Тем более, что Жэка благополучно вырвался из больницы на свободу, умудрившись надоесть медсестрам настолько, что его подвергли выписке, как только смогли.
– Скостили срок за плохое поведение, – гордо почесывал давно небритый подбородок Евгений. Отчего-то Жэка был уверен, что трехдневная щетина придает его лицу больше значимости.
О недавнем неудавшемся ограблении напоминали лишь молчаливые ребята, сменяющие друг друга на посту возле входа. Эмблема одной известной в городе частной охранной службы на форме этого нововведения красноречиво свидетельствовала о том, что на этот раз Палюрич обратился к профессионалам, принебрегая навязываемыми офисом ребятами, вроде Стаса. Нанятые Палюричем охранники привносили в атмосферу «Пробела» недостающую солидность и поражали всех умением никак не проявлять своё существование. В особенности, сражено наповал было воображение Антона, который, после скупого мужского разговора с одним из стражей «Пробела», попал под влияние и записался даже в какую-то обучающую восточным единоборствам секцию… Уже через неделю, на Тоху было просто смешно смотреть. Он, бедный, так старался стать молчаливым и замкнутым, что производил впечатление угрюмого и несчастного. Вместо уважения к появившейся в мальчишке мужественности, вид Антона вызывал желание погладить страдальца по голове и пожалеть.
– Ему там, на этих восточных единоборствах, каждый вечер морду бьют, вот он и переживает, – авторитетно заявляла Анюта, никогда в жизни не имевшая ничего общего с единоборствами, – Я вам точно говорю. Он, конечно, не признается, но по выражению глаз-то сразу видно.
В последнее время Анюта возомнила себя знатоком человеческих душ. Одного взгляда на человека было достаточно ей, дабы все понять про него. И неважно, если человек поступал каким-то прямо противоположным от обещанного Анютой образом, все равно она продолжала верить своему первому о нем впечатлению.
– Анечка у нас человек самодостаточный, – смеясь, комментировала Вера, которая уже накрепко прижилась в коллективе, – Люди ей нужны, только как живые носители наклеенных ею образов. Эдакие марионетки для ношения выдуманных Анютой одежек.
– Ну и что? – вступался в защиту коллеги Игорь, больше ради самого спора, чем от несогласия с Верой, – На нас то, какими мы ей кажемся, никак не отражается. Работе не мешает…
– Помогает даже! – спешила согласиться Вера, – Знала бы Анечка, что мы с тобой думаем на самом деле, она, с её-то строгими канонами порядочности, давно бы уже на дух нас не переносила… А знала бы, что делаем, так вообще… Лучше уж пусть думает, что я работать назло мужу пошла…