Игорь задумался. Загадка Веры Сан, наконец, раскрылась. Все оказалось значительно проще и безболезненнее. Но тревога не покидала. Почему «не сейчас»? Сколько можно мучить и мучаться? Пусть лучше звонят, расспрашивают, пытаются помешать. Все лучше, чем эта унизительная завеса из лжи, убивающая всякое благородство их с Верой чувства.
– Скажи, а зачем ты ходишь туда?
– По делу, – сухо ответила Вера, – У меня остались долги перед Вадимом. Игорь, прошу, отложи допросы… Есть вещи, которые я не могу пока рассказать. Я и сама их не очень понимаю. Прошу тебя…
Игорь заставил себя принять это. Ни одна настоящая тайна не разгадывается сразу. Вере нужно время. Вере нужно собраться с силами. Он, Игорь, ломает себя, корёжит собственные принципы, выжимает последние капли из самообладания, но даёт ей это время. Он отрекается от инстинктов самосохранения и гонит прочь свои слабости. Он, Игорь, безжалостен к себе. Потому что он любит Веру. Не себя, не собственные чувства к Вере, а именно её саму. Значит, и поступать должен так, как ей будет лучше.
Критовский набрал полную грудь воздуха, зажмурился, чтобы заглушить отчаянно рвущееся на свободу несогласие со сложившейся ситуацией, и довольно бодро произнес.
– А пойдем гулять?
Вера вдруг порывисто схватила его ладонь, уткнулась в неё носом, в качестве благодарности за доверие, после чего, тоже не без усилий, заставила себя принять беззаботный вид.
– Будем лазить по деревьям и есть яблоки! – торжественно постановила она.
Ночной город, уже изрядно соскучившийся без этой взбалмошной парочки, заботливо окутал Игоря с Верой гармонией и безлюдьем.
Ни одной яблони, в обыскиваемом квартале не обнаружилось. А Вере хотелось непременно яблоню. Жэка, якобы, рассказывал как-то, что в этой части парка росла старая яблоня.
– Нашла, кому верить! Он, как обычно, напутал всё! – шутливо ворчал Критовский.
Игорь с Верой сосредоточенно разглядывали грозно нависающие над потайными тропками парка ветви и от души смеялись над собственным занятием.
– Представляешь, как все это смотрится со стороны? – заливалась Вера, – Ночь, самый темный уголок самого дремучего парка и двое идиотов, сосредоточенно разглядывающих деревья. Нашли, кому верить! Хорошо, что Жэке не привиделась яблоня где-нибудь на кладбище… Появляющаяся ровно в полночь! Вот бы мы наискались…
– Исключено, – стараясь поддерживать беззаботную болтовню, авторитетно заявлял Игорь, – Я б ему тогда не поверил. Я-то знаю, что Жэка наш – в жизни ночью на кладбище не пойдет… Слушай, а может тебя все же каштан устроит?
Говорил Игорь одно, а думал совсем о другом.
«Представляю. Прекрасно представляю, как все это смотрится со стороны. Светская львица-королевна решила отведать пастушеской любви. Семья даже и не беспокоится – и так понятно, наиграется, споткнется о нищету, вернется… И сама она, наверное, предвидит подобный финал. Иначе не боялась бы огласки» – Игорь сам себе портил настроение и ничего не мог с этим поделать, – «Забыть! Не думать об этом пока. Я пообещал Вере подождать. Я подожду…»
Игорь вдруг остановился, схватился за Верину руку, словно утопающий за спасительную соломинку и резко притянул любимую к себе.
– Ну да, – улыбнулась Вера, – Что еще делать ночью в кустах?
Игорь не ответил. Изо всех сил он вжимал в себя её гибкое тело. Такое родное, такое уже покладистое и доверчивое. Ладони лихорадочно передвигались, стараясь охватить Веру всю. Чтобы защитить, чтобы сохранить и (сейчас Игорь отчетливо ощутил появление этой новой цели) чтобы присвоить, утвердить право на владение…
– Моя, – горячо шептал Критовский, сам удивляясь проснувшейся вдруг жажде обладания, – Только моя… Это реальность. Это по-настоящему. Остальное – мираж. Главное, что можно вот так вот обхватывать тебя и уже не разбирать, где стучит твоё сердце, а где моё…
Потом порыв прошел. Игорь расслабился.
– Кошмар, – решил поделиться он, – Во мне открылись вдруг собственнические инстинкты. Те самые, которые я в людях всю жизнь презирал. Наверное, ты послана мне в наказание за слишком высокомерное отношение к окружающим.
– Я послана тебе на счастье, – попыталась оспорить Вера.
– Смотри, – Игорь засмеялся, – Как бы не превратился я окончательно в какое-нибудь доисторическое животное. Вдруг еще территорию метить начну. Задеру лапу и…
– Не переживай, я и так уже давно тобой меченая. Ты у меня всегда вот здесь, – Вера коснулась ладонью груди, – Мой внутренний Игорь локального пользования. Где бы я ни была, чтобы ни делала… Ты всегда во мне и со мной. И окружающие это чувствуют. Я им чужая. Я им – твоя. Никто на твои территории не претендует, не нервничай.